Полоцкие грамоты XIII - начала XVI века PDF
Preview Полоцкие грамоты XIII - начала XVI века
Институт славяноведения Российской академии наук 1 Институт российской истории Российской академии наук Федеральное архивное агентство Российский государственный архив древних актов Национальная академия наук Республики Беларусь Институт истории Центральная научная библиотека им. Якуба Коласа Белорусский государственный университет Исторический факультет Университет Дмитрия Пожарского 2 3 Полоцкие грамоты XIII — начала XVI века Подготовили А. Л. Хорошкевич (ответственный редактор), С. В. Полехов (заместитель ответственного редактора), В. А. Воронин, А. И. Груша, А. А. Жлутко, Е. Р. Сквайрс, А. Г. Тюльпин Том 1 Университет Дмитрия Пожарского Москва 2015 4 УДК 930.2:001.814/.816(476.5-21)ʺ12/15ʺ П52 ББК 63.2:63.3(4Беи)4 Издание подготовлено и выпущено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда Исследовательские гранты 0501-901-05а/б, 11-21-16005 Издательский грант 14-01-16050 Рецензенты: д-р гуманитарных наук Артурас Дубонис (Институт истории Литвы, Вильнюс) д-р Мадлена Мадлинг (Институт истории им. Фридриха Мейнеке Свободного университета, Берлин) Печатается по решению Ученого совета Университета Дмитрия Пожарского П52 Полоцкие грамоты XIII — начала XVI в. Том I. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2015. — 864 c.: XVI с. ил. ISBN 978-5-91244-137-0 Издание, подготовленное российскими и белорусскими учеными, представляет собой научную публикацию древнейших документов по истории Полоцкой земли 1263–1511 гг. — договоров о взаимоотношениях между Полоцком и Ригой, переписки властей и рядовых жителей этих городов, властей Тевтонского ордена, документов великих князей литовских и их канцелярии, посланий полоцких епископов. Представленные в публикации памятники письменной культуры освещают широкий круг вопросов экономики, политики, общественной жизни, культурных, в том числе и межконфессиональных, связей и являются ярким свидетельством многовекового опыта взаимодействия полочан с их соседями. Документальные источники из архивов Берлина, Варшавы, Вильнюса, Минска, Москвы, Нижнего Новго- рода, Риги и Санкт-Петербурга публикуются в соответствии с новейшей методикой издания исторических источников. Издание снабжено многочисленными репродукциями грамот, их водяных знаков и печатей, другими иллюстрациями, а также комментариями и справочными материалами. Рассчитано на специалистов в области истории и других гуманитарных наук, а также всех, кто интересуется историй Полоцка и Полоцкой земли. На обложке — печать великого князя полоцкого Семёна (Лугвеня Ольгердовича) 1379 г. Оборотная сторона. © В. А. Воронин, А. И. Груша, А. А. Жлутко, С. В. Полехов, Е. Р. Сквайрс, А. Г. Тюльпин, А. Л. Хо рош ке вич, подготовка публикации, 1977–2015 © А. В. Баранов, В. А. Воронин, А. И. Груша, А. В. Кузьмин, С. В. Полехов, А. Л. Хорошкев ич, исследовательские статьи, комментарии и справочные материалы, 1977–2015 © В. Н. Темушев , С. Н. Темушев, карта, 2010–2015 © Русский фонд содействия образованию и науке, 2015 ISBN 978-5-91244-137-0 Читателю 5 …А Полтескъ тѣж есть, хвалѧчи Б(ог)а, мѣсто словутное, как и которое, а не есть нижшое во ч(ес)ти и во всем ни Вилни, а ни Мариборка, а ни Кданьска… Из послания полоцкого воеводы Олехна Судимонтовича властям г. Риги. 1464 г. Читателю Коллектив российских и белорусских ученых предлагает исследователям средневекового прошлого Восточной Европы и всем интересующимся ее судьбами новое издание полоцкого эпистолярного и правового наследия. Первая попытка ввести в научный комплекс полоцких средневековых документов была предпринята А. А. Шахматовым более 100 лет тому назад. Уже этот проект задумывался как совместное русско-белорусское начинание, поскольку сотрудником Шахматова был тогда еще начинающий, а впоследствии знаменитый ученый и общественный деятель Б. А. Тарашкевич. Начало Первой мировой войны лишило великого русского ученого возможности осуществить свои намерения, а Октябрьский перев орот и последовавшие за ним бедствия практически отняли у него и самую жизнь… Не смог этого сделать и его белорусский коллега. Если бы не норвежский филолог Хр. Станг, который в 1936 г. опубликовал исследование о языке по- лоцких грамот, то о культурном наследии Полоцка забыли бы вообще. Поскольку основной корпус этих грамот хранился в архиве г. Риги, он почти не был известен историкам за предела- ми Латвии. Лишь В. Л. Янин в связи со сбором сведений о вислых печатях средневековой Руси извлек оттуда две новгородские грамоты XV века (правда, как выяснилось впоследствии, уже опубликованные С. П. Обнорским и С. Г. Бархударовым по фотоснимкам). Занятия торговлей средневекового Новгорода привели в этот архив и автора этих строк. Результатом ознаком- ления с архивными материалами на протяжении 60-х — начала 70-х годов стала публикация полоцких грамот. К сожалению, научный уровень издания был, мягко говоря, далеко не высок. Издательница в ту пору имела слабо е представление о палеографии и не имела ни малейше- го понятия об археографии, которую в МГУ не преподавали. Шесть выпусков 1977–1989 гг. на ротапринте академического Института истории СССР тиражом от 250 (тексты и коммен- тарии) до 150 (указатели и вспомогательные материалы) экземпляров в отвратительном вос- произведении и неудобном исполнении интереса не вызвали (за исключением разве что благо- желательных откликов в работах С. М. Каштанова и М. Ф. Шумейко по археографии). После распада Советского Союза и образования новых государств, сопровождавшегося ро- стом национального самосознания, ситуация изменилась. Даже ученые-историки, а не только по- литики, стали проявлять интерес к памятникам национальной истории, многие из коих хранятся в архивах Российской Федерации. В результате совместных усилий белорусских и российских историков увидела свет Судебная книга витебского воеводы М. В. Клочко, сохранившаяся в соста- ве Литовской метрики, — значимая часть архивного наследия Великого княжества Литовского. В начале второго десятилетия XXI в. очередь дошла и до памятников истории Полоцка. Может быть, и хорошо, что это случилось сравнительно поздно. К этому времени выросло и возмужало новое поколение историков, обладающее широкими исследовательскими интересами и возмож- ностями благодаря знанию иностранных языков. Последнее для занятий историей Полоцка на современном уровне — conditio sine qua non. Город на Западной Двине поддерживал широкие международные торговые связи и с «заплечьем» на Руси — Смоленском, Псковом, Новгородом и Москвой, и с многочисленными городами Балтики, в первую очередь Ригой и даже Гданьском. 6 Читателю Естественно, в архивах этих городов и государств, некогда существовавших на Балтике (в част- ности, Тевтонского ордена), отложились материалы сношений с Полоцком. Трудоемкую работу по сбору материалов полоцкой истории в архивах Берлина, Вильнюса, Польши, Санкт-Петербурга провел С. В. Полехов, к счастью для осуществления данного проекта, владеющий не только на- выками палеографии кириллических и написанных латиницей средневековых памятников, но и всеми средневековыми и современным немецким, равно как и литовским и польским языками. Благодаря его усилиям издание полоцких грамот пополнилось большим числом иноязычных до- кументов, а введенные ранее в оборот переводы были уточнены. Он же заново сверил с подлин- никами многие ранее известные документы и провел всю организационную работу. Благодаря его неусыпным стараниям сборник приобрел приемлемый для публикации вид. В. А. Воронин обнаружил в белорусских, литовских и польских архивах и подготовил к изданию новые документы XV — начала XVI в., а также полоцкие грамоты Литов ской метрики за первое десятилетие XVI в., снабдив их комментарием. А. И. Груша предложил принципы описания публи- куемых источников, разработал методику издания кириллических документов и провел большую работу по их подготовке. Е. Р. Сквайрс внесла большой вклад в подготовку переводов с немецкого языка. А. Г. Тюльпин подготовил к печати некоторые документы Литовской метрики XV в. Карты для настоящего издания собирался готовить талантливый специалист по истор и- ческой географии В. Н. Темушев (1975–2011). Преждевременная смерть заставила его брата С. Н. Темушева принять эту миссию на себя. Издатели пользуются случаем вспомнить доброжелательную помощь Л. Л. Мюллера и Е. Ох- маньского при подготовке издания 70-х годов прошлого столетия и искренне поблагодарить коллег, способствовавших совершенствованию нынешнего, более полного варианта «Полоцких грамот». Это рижане К. Звиргздиньш, В. Коцере, А. Львов, И. Мисанс, Н. Рыжов, А. Тайминя, И. Теплоухова, житель Даугавпилса А. С. Иванов, варшавяне А. Закшевский, М. Кулецкий и М. А. Яницкий, петер- буржцы С. Г. Жемайтис, А. С. Кибинь, вильнюсцы В. Волунгявичюс, А. Ду бонис, З. Кяупа, Г. Лес- майтис, Р. Петраускас, А. Рычков, Э. Римша, В. Чиюнскене, Р. Шрубенене, берлинцы А. В. Бар анов, М. Малинг, Х. Петерс, В. Рутковски, М. Тумзер, Д. Хекманн, житель Ганновера М. фон Бётт ихер, нижегородец Б. М. Пудалов, минчанин Д. В. Лисейчиков, и даже москв ичи А. А. Гипп иус, В. В. Зай- цев, Г. К. Мельник, А. В. Мельников, Л. В. Мошкова, П. В. Петрухин, А. А. Сванидзе и А. А. Турилов. Нельзя не предупредить читателей о некоторых особенностях этно-политико-географ и- ческих терминов. В основном это касается существительного «Русь» и образованного от этого термина прилагательного. Издатели придерживаются точки зрения М. Н. Тихомирова, кото- рый называл «руской мовой» тот язык, который употребляли потомки жителей Древней (Ки- евской, домонгольской) Руси уже в послемонгольское время, когда только-только начинался процесс (кстати, хорошо прослеживаемый по публикуемым памятникам) дифференциации тех народн остей, которые к концу XVI и на протяжении XVII столетий сложились в великорус- скую (русскую), украинскую и белорусскую нации. Для того чтобы не путать современных русских, большинство которых проживает в Российской Федерации, с «русью» XIV–XVI сто- летий, в издании употребляется известный уже по договорам с Византией X в. термин «русин» (в единственном числе), а для обозначения более крупных групп восточных славян — термин «русь» со строчной буквы. Автор этого предложения отчетливо осознает, что оно будет встре- чено в штыки всеми жителями Восточной Европы, но продолжает упорно настаивать на своем. И тем не менее издатели надеются на благосклонность читателей, которые еще раз могут проникнуться мыслью о том, насколько тесно связана была в Средневековье история Восточ- ной Европы с историей остальной Европы и насколько жители обеих частей континента до- рожили этими отношениями. А. Л. Хорошкевич Введение 7 Введение А. Л. Хорошкевич, С. В. Полехов, В. А. Воронин, А. И. Груша В настоящей публикации собраны древнейшие грамоты Полоцкой земли. От того, какие доку- менты считать «полоцкими грамотами», зависит тематический охват издания. Как известно, По- лоцкая земля сравнительно рано потеряла самостоятельность и уже в XIII–XIV вв. надолго вошла в состав Великого княжества Литовского. Довольно большое количество документов, касающихся Полоцка и Полоцкой земли, происходит из литовской великокняжеской канцелярии и лишь услов- но может быть названо «полоцкими» документами. Однако поскольку без этих доку мент ов исто- рия Полоцкой земли выглядела бы крайне односторонне, и они включены в издание1. Термином «грамоты» в том значении слова, в котором оно употреблялось в древности — для обозначения любого письменного документа, — объединены весьма разнообразные ма- териалы: акты, корреспонденция и т. д. Это словоупотребление условно и в другом смысле, ибо в Полоцке, как и в великокняжеской канцелярии, в середине XV в., когда в языке стало заметно польское влияние, вместо слова «грамота» стало употребляться другое — «лист». Это отражено в заголовках публикуемых документов (в качестве хронологической границы между «грамотой» и «листом» условно выбран 1430 год). Что касается хронологических рамок публикации, то начинается она с древнейших доку- ментов, имеющих непосредственное отношение к Полоцку и Полоцкой земле, и завершается материалами 1511 г. Послед няя дата условна. В этом году король польский и великий князь ли- товский Сигизмунд Старый выдал Полоцкой земле уставной подтвердительный лист, или так называемый областной привилей — один из важнейших документов для истории Полоцкой земли, в который, как выяснил Я. Якубовский, вошли и фрагменты древнейших договорных грамот Полоцка с князьями XIV в. Поскольку уставной подтвердительный лист был выдан вместе с другими полоцкими документами на «великом сойме берестейском», работа которого относится к весне—осени 1511 г., в настоящую публикацию включены и другие документы, относящиеся к истории Полоцкой земли и выданные в Берестье (Бресте) в течение всего пери- ода работы этого сейма. В целом же во внутренней жизни Полоцка конец XV — начало XVI в. ознаменовались быстрым ростом влияния крупных феодалов в ущерб мещанству, что отраз- илось и в публикуемых источниках. В издание включены также документы с широкой датировкой, нижняя хронологическая граница которых приходится на время до 1511 г. включительно, кроме недатированных листов Сигизмунда Старого и упоминаний о них, поскольку они могут относиться и к последующему периоду его правления. Географически грамоты касаются лишь тех земель, которые в XIV — начале XVI в. входили в состав Полоцкого княжества и Полоцкой земли. Собранные в настоящей публикации грамоты происходят из разных архивов. Жалованные гра моты и вкладные записи полоцких князей и полочан XIV в. сохранились в бого слу жеб- ных книгах, принадлежавших тем или иным церковным организациям, которым выдавались 1 Сохранилось также значительное количество документов по истории Полоцка XIII — начала XVI в., «внешних» по от- ношению к нему, но имеющих существенное значение для изучения его истории, таких как послания немецких купцов из Полоцка в Ригу, переписка властей Риги с литовскими сановниками и великим князем, рижским архиепископом, ливонским магистром, переписка сановников Тевтонского ордена между собой, материалы переговоров и т. д. Учитывая значение этих документов и их слабую вовлеченность в научный оборот, планируется опубликовать их в третьем томе настоящего издания. В приложении публикуются важнейшие из таких документов. 8 Введение пожалования, жалованные великих князей литовских — по преимуществу в копиях Метрики Великого кня жества Литовского, продажные («купчие») листы и некоторые судебные пригово- ры — в частных архивах. Наконец, переписка полоцких властей и отдельных полочан с Ригой сохранилась в архиве городского совета Риги. 1. Материалы по истории дипломатических и торговых отношений Полоцк, один из крупнейших экономических и политических центров Древней Руси, а впо- следствии белорусских земель, поддерживал тесные отношения с западными и восточными соседями. Памятники этих связей отложились в архивах тех центров, с которыми Полоцк всту- пал в контакт. 1.1. Грамоты Рижского городского архива Наиболее регулярные торговые и дипломатические связи Полоцк поддерживал со своим ближайшим соседом и контрагентом — Ригой. Именно в рижских архивах сохранился наибо- лее полный комплекс подлинных полоцких грамот2. Переписка полоцких светских и духовных властей, адресованная рижским городским вла- стям — бургомистру, городскому совету и его членам — ратманам (от нем. Rat — совет), попол- няла архив рижского магистрата, в котором с течением времени (к XVII в.) сложились особые фонды, названные «Moscowitica» и «Ruthenica», впоследствии (в XVIII–XIX вв.) слившиеся в единое целое (подробнее об их составе и распределении документов между ними см. ниже). Первоначально в составе фонда «Ruthenica», наряду с перепиской с городами Великого кня- жества Литовского, хранились наиважнейшие грамоты правового содержания — торговый до- говор 1406–1407 гг., его проекты и копии, а также соглашение 1478 г. Лишь во второй половине XVIII в. они были переданы во Внутренний архив Рижского городского совета (подробнее об этом ниже). Некоторые послания длительное время находились в руках их адресатов (послание Витов- та ливонскому магистру) или же каким-то образом были изъяты из состава Внешнего архи- ва Рижского магистрата (послания Олехна Судимонтовича 1470 г. и властей Полоцка начала XVI в. властям Риги — № 197, 386) и к концу XVIII в. оказались в руках рижского пастора Ли- бориуса фон Бергманна, а в середине XIX в. в составе нескольких конволютов, озаглавленных «Zur livländischen Diplomatik» («К ливонской дипломатике»), перешли в библиотеку ливонско- го рыцарства, в 1920 г. включенную в состав Государственного архива Латвии3. В состав фонда «Ruthenica», а впоследствии «Moscovitica—Ruthenica», вошли послания по- лоцких городских властей, полоцких и литовских князей, наместников этих последних, бояр 2 Важнейшие исследования по истории Рижского городского архива и его полоцких грамот: Feiereizens A. Rīgas pilsētas vēsturiskais arķīvs // Rīga ka Latvijas galvas pilsēta. Rīga, 1932. Lpp. 677–696; Енш Г. А. Из истории архивного дела в Латвии. Рига, 1981; Иванов А. С. «Moscowitica–Ruthenica» в Латвийском государственном историческом архиве: История формирова- ния комплекса, состав и введение в научный оборот // ДРВМ. 2004. № 3 (17). С. 47–54 (далее — Иванов А. С. «Moscowitica– Ruthenica». Ч. 1); Он же. «Moscowitica–Ruthenica» в Латвийском государственном историческом архиве: История формирова- ния комплекса, состав и введение в научный оборот. Важнейшие публикации документов комплекса «Moscowitica–Ruthenica» // ДРВМ. 2004. № 4 (18). С. 94–106 (далее — Иванов А. С. «Moscowitica—Ruthenica». Ч. 2); Ivanovs A. Zespół dokumentów «Moscowitica—Ruthenica» w Łotewskim Państwowym Archiwum Historycznym // Zapiski Historyzcne. 2006. T. LXXI. Z. 2–3. S. 125–143; Mahling M. Ad rem publicam et ad ignem. Das mittelalterliche Schriftgut des Rigaer Rats und sein Fortbestand in der Neuzeit. (Studien zur Ostmitteleuropaforschung. Bd. 33.) Marburg, 2015. Наиболее основательным исследованием является по- следняя из названных работ, защищенная в качестве диссертации в Свободном университете Берлина. Здесь и далее она ци- тируется по указанному изданию, в т. 2 — по рукописи (по состоянию на 1 августа 2014 г.), с указанием страниц и разделов. Составители приносят искреннюю благодарность М. Малинг за возможность ознакомиться с результатами ее исследования еще до его публикации и многочисленные консультации. 3 Mahling M. Ad rem publicam et ad ignem. S. 231–234. Введение 9 и мещан. Большую группу составляют верительные грамоты полоцким послам, а также свя- щенникам, направляемым полоцким владыкой в православную церковь Св. Николая в Риге. Пересылаемые послания, текст каждого из которых помещался на одной стороне листа (как правило, вытянутого по горизонтали), складывались в конверт — вид так называемых «заши- тых листов» («закрытых» посланий). Если послание было написано на узком вытянутом листе бумаги, то его узкие края просто загибались с обеих сторон по направлению друг к другу, таким образом, что текст оказывался внутри конверта, а один конец покрывал другой. Если же лист бумаги был более широким, то он сначала сгибался вдоль широкой стороны (или дважды — вдоль противоположных сторон), и лишь затем концы образовавшейся относительно узкой по- лосы подгибались друг к другу. Полученный конверт скреплялся полоской бумаги, продеваемой через прорези. Полоска скрепляла как внешние, так и внутренние стороны конверта. Концы по- лоски запечатывались восковой печатью отправителя — великого князя, наместника, частного лица или «печатью полоцкой и Св. Софии», а с 1498 г. — города Полоцка, самоуправляющего- ся на магдебургском праве. Таким образом, бумажная полоска не только скрепляла послание в конверт, но и служила подкладкой печати, делая ее соединение с бумагой более прочным, как и в некоторых документах, печати которых оттискивались под текстом (№ 416, 452). Причем печать нередко (но не всегда) оттискива лась так, что ее оттиск находился одновременно на двух противоположных внешних краях сложенного послания, скрепляя их. На одной из внешних сто- рон конверта надписывался адрес. Конверт складывался таким образом, что адресат по печати, не раскрывая конверт, мог сразу определить отправителя. Впрочем, если судить по наличию сле- да от впитавшегося воска оттиска печати, находящегося на противоположной стороне той части конверта, на которой находился адрес, указанные части дополнительно скреплялись благодаря клейким свойствам воска. Чтобы вскрыть конверт, необходимо было разорвать полоску. Если же печать скрепляла края сложенного послания, то при вскрытии необходимо было также раз- рушить печать. Подобным образом складывались и великокняжеские послания4. Верительные грамоты, как «открытые», оформлялись иначе. Печать, будь то полоцкая, на- местничья или епископская, помещалась внизу листа, на той же стороне, что и текст, и от- тискивалась под отрезной кустодией — небольшим (по 3–4 см в высоту и ширину) кусочком бумаги, вырезанном из отдельного листа; иногда для изготовления кустодии использовался ненужный документ, так что на ее обороте видны остатки текста (№ 266, 456). Важнейшие акты — жалованные грамоты и договоры, — а также древнейшие послания, еще имевшие форму открытых грамот (№ 3, 14, 15; ср. Прил. № 2), удостоверялись, как пра- вило, вислыми свинцовыми или восковыми (иногда в ковчежце) печатями. Такая печать при- вешивалась к нижнему краю грамоты на нитях, шнурке из них или пергаменной полоске. Отдельные грамоты тотчас по получении переводились на немецкий язык или снабжались краткими немецкими или латинскими пометами о содержании. Такая практика была особенно распространена в 60–80-е гг. XV в. (см., например, № 158, 180, 252, 257). Однако большинство ки- риллических грамот лишено сов рем енных переводов и помет. Судя по всему, уже с начала XV в. в полоцко-рижской комм уникации преобладал «руский» язык: на нем, причем самими рижанами, написаны рижские проекты 1405 г. торгового договора с Полоцком, и примерно тогда же немецкие купцы, торговавшие в Полоцке (№ 48, 49), несколько раз призывали власти Риги писать полоча- нам «по-руски»5. Очевидно, благодаря этому обстоятельству, а также существованию в Риге «ру- 4 Об особенностях скрепления печатями «закрытых грамот» Средневековья см.: Ewald W. Siegelkunde. München; Berlin, 1914. S. 177–178; Kuczyński S. K. Pieczęcie książąt mazowieckich. Wrocław etc., 1978. S. 114–117; Maué H. Verschlossene Briefe —Briefverschlußsiegel // Kommunikationspraxis und Korrespondenzwesen im Mittelalter und in der Renaissance / Hrsg. von H.-D. Heimann in Verbindung mit I. Hlaváček. Paderborn; München; Wien; Zürich, 1998. 5 HUB. Bd. 5. № 345; LVVA. F. 673. Apr. 4. K. 18. L. 114. «Руские» послания, адресованные полочанам, упоминаются в риж- ской расходной книге: Kämmerei-Register der Stadt Riga 1348–1361 und 1405–1474 / Bearb. von A. von Bulmerincq. Bd. 1: Die Kämmerei-Register. Leipzig, 1909. S. 332. 10 Введение ского» подворья6 ее городской совет постоянно располагал людьми, которые могли перевести тот или иной текст или составить грамоту на «руском» языке7, а потому не нуждался в снабжении не- мецкими пометами всех таких грамот. В том случае, если немецкие переводы всё же делались, они хранились вместе с подлинниками. В XVI–XVIII вв. во время упорядочения архивных материалов грамоты снабжались пометками (как правило, немецкими), кратко передающими их содержание. Часть посланий, в основном великого князя литовского Витовта, написана на средневерх- ненемецком языке, на средненижненемецком же были составлены два послания конца XV в. полоцкого войта. Одно послание Витовта и одно — полоцкого наместника Олехна Судимон- товича написаны на латыни. В составе фонда «Moscovitica—Rutenica» сохранились наиболее ранние торговые догов оры Риги с городами Руси. Древнейший договор 1263 г. (вернее, оповещение о нём) представлен ко- пией начала XV в., сделанной во время выработки проекта нового торгового соглашения, кото- рое должно было заменить прежнее. Возможно, именно поэтому, в силу малопрезентабельного внешнего вида копии, в XVIII в. она, в отличие от других важнейших документов об отношениях Риги с Русью, не была передана во Внутренний архив магистрата. К сожалению, о месте и усло- виях хранения договоров с «рускими» и литовскими землями вплоть до конца XVI в. остается лишь гадать8, поскольку об этом ничего не сообщают ни дорсальные пометки, ни сохранивша- яся опись «Хранилища грамот» (нем. Urkundendepot) 1507 г.9, ни перечень древнейших грамот рижского городского архива, составленный в 1780 г. И. Х. Беренсом по случаю визита в Ригу австрийского императора Иосифа II10. Во всяком случае с начала XVII в., после реформы риж- ской городской канцелярии и упорядочения ее архива11, важнейшие документы, регулировав- шие торговлю Риги с Русью и Литвой, вместе с текущей перепиской были объединены в фонды «Moscowitica» и «Ruthenica»12. Между ними документы были распределены по принципу по- литической принадлежности территорий в первой половине XVII в. (соответственно Русскому государству и Великому княжеству Литовскому): в первый вошли документы о контактах Риги с Новгородом и Псковом, во второй — с Полоцком, Витебском, Литвой и Смоленском13. Грамоты XIV в. носят довольно случайный характер. Более систематичен подбор документов начиная с последних лет XIV в., пожалуй, даже со времени перехода Полоцка под власть Витовта, в особенности же с 40-х годов XV в. Материалы этого столетия наиболее многочисл енны. Од- 6 Цауне А. Русское подворье в средневековой Риге // Великий Новгород и средневековая Русь. Сборник статей к 80-ле- тию академика В. Л. Янина. М., 2009. С. 533–545 (там же более ранняя литература). История «руского» подворья в Риге, как и православной церкви Св. Николая, изучена еще далеко не исчерпывающе. 7 Известны просьбы об этом рижских архиепископов, адресованные властям Риги, середины XV — начала XVI в. См.: LECUB. Abt. 1. Bd. 12. № 395; Abt. 2. Bd. 3. № 825; Mahling M. Ad rem publicam et ad ignem. S. 54–55. 8 Подробнее см.: Mahling M. Ad rem publicam et ad ignem. S. 108–118, особенно 116–117. 9 Register der privilegien und rechticheyde // LVVA. F. 8. Apr. 1. L. 59. Публикацию этой описи и идентификацию перечислен- ных в ней грамот см.: Mahling M. Ad rem publicam et ad ignem. S. 344–369 (Anhang 1, 2). 10 См.: [Berens J. C.] Verzeichnis der in dem Rigischen inneren Raths-Archiv bewahrten älteren Urkunden // Blatt zur Chronik von Riga mit angezeigten Urkunden. An den Grafen von Falckenstein. Riga, 1780. 4º. Впрочем, при составлении этого перечня И. Х. Бе- ренс преследовал очевидную политическую цель — добиться сохранения рижского самоуправления. Когда же в Риге всё-таки было введено самоуправление по образцу других городов Российской империи и тщетность попытки И. Х. Беренса стала оче- видной, он обратился к древнейшему свидетельству контактов Риги с Русью — договору Смоленска с Ригой и Готским берегом 1229 г., перевод которого был им опубликован в 1787 г. См. подробнее: Mahling M. Ad rem publicam et ad ignem. S. 196–211. 11 Mahling M. Die Kanzleiordnung des Rigaer Rats von 1598. Historischer Kommentar und Edition // Archiv für Diplomatik, Schriftgeschichte, Siegel- und Wappenkunde. Bd. 57. Köln; Weimar; Wien, 2011. S. 181–204. 12 Это дает дополнительные основания вслед за А. С. Ивановым рассматривать комплекс «Moscowitica–Ruthenica» как еди- ное целое, несмотря на распределение его документов между внутренним и внешним архивами Рижского магистрата (в на- стоящее время ф. 8 и 673 Латвийского государственного исторического архива). См.: Иванов А. С. «Moscowitica–Ruthenica». Ч. 1. С. 49–50. При этом в той же работе на с. 49 ошибочно утверждается, что «часть документов, характеризующих отно- шения Риги, Ливонии и Ганзы с восточнославянскими землями, отложилась во внутреннем архиве, поэтому в отдел MR («Moscowitica–Ruthenica». — Сост.) внешнего архива формально никогда не входила». Изучение описей конца XVI–XVII в., на которые ссылается А. С. Иванов, убеждает в обратном (см. ниже). 13 Mahling M. Ad rem publicam et ad ignem. S. 135–149.
The list of books you might like
