Под часами. № 14. 2015. Кн. 2

316 Pages·03.816 MB·Russian

by  Макаренков Владимир В.

Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ АЛЬМАНАХ
СМОЛЕНСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ
СОЮЗА РОССИЙСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
ПОД
ПРОЗА СМОЛЯН
ОЧЕРКИ, ЭССЕ
ГОСТИ
НОМЕРА
НАШЕ
ВРЕМЯ ЧАСАМИ
КРАЕВЕДЕНИЕ
14
№ · кн. 2 · 2015
1
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
ББК 84(2)
УДК Р2
П 44
Составитель – Владимир Макаренков
Тексты печатаются в авторской редакции
П 44 Под часами: альманах. Кн. 2 / Смоленское отделение Союза россий-
ских писателей. – Смоленск: Свиток, 2015. – 316 с.
ISBN 978-5-906598-41-7
ББК 84(2)
ISBN 978-5-906598-41-7 © Смоленское отделение Союза российских писателей, 2015
© Оформление. «Свиток», 2015
© А. Макаренков. Рисунки на обложке, 2015
2
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
В НОМЕРЕ
ПРОЗА 5 Владимир КОРОЛЁВ. Переправа – ад и слава (повесть).
СМОЛЯН
21 Андрей АГАФОНОВ. Отряд (рассказ).
28 Вадим УДАЛЬЦОВ. Озеро Пейпус (побоище на Узменском льду), (гла-
вы из повести, окончание).
40 Николай ЧЕПУРНЫХ. Плотвица, хватаюшая ртом воздух (отрывок из
повести).
55 Александр МАКАРЕНКОВ. Сердечная недостаточность (сентимен-
тальный роман).
89 Алексей ПРАНОВ. Рассказы: «Лихо болотное». Ночной таран. «Чужие
тут не ходют…». Эх, пескари, пескари….

ОЧЕРКИ, 96 Олег ЕРМАКОВ. Напишу твой лик я на икону.
ЭССЕ
102 Валентин ОСИПОВ. Юрий Гагарин: характер-то смоленский…
Сергей Конёнков. Как учил жить…
144 Валерий СДОБНЯКОВ. Служитель (к 75-летию А.А. Парпары).
171 Елена ГАРИБОВА. Возвращенное имя.
174 Галина КОЗЫРЕВА. Эссе: И была песня. Светлое имя Рубцова. Под-
виг пути Рубцова. Непобедимость человека земли.
182 Вадим УДАЛЬЦОВ. Смена вех (или метаморфозы не по Овидию).
ГОСТИ 188 Геннадий ПЕТРОВ. Ледяная купель (повесть).
НОМЕРА
225 Лев ГАВРИЛОВ. Лёнькина война (повесть).
244 Николай ПРОКУДИН. Сибирская трагедия (рассказ).
3
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
В НОМЕРЕ
252 Олег КУДИМОВ. Последний штрих. Дедушкина медаль. (Рассказы).
260 Яков СЫЧИКОВ. Иду за тобой (рассказ).
НАШЕ 268 Евгений ЭРАСТОВ. Рассказы: Закон тайги. И паче снега убелюся.
ВРЕМЯ Судьба Каролины.
286 Игорь МИХАЙЛОВ. Из рассказов Василия Осиповича Томилина: Ни-
колай Иванович. Как Ленин умер. Бабка с мочалками. Запила Паня…
Брюкер. Лида. Жорик. Прохождение сквозь кремлёвскую стену. На-
дежда. (Рассказы и очерки).
297 Сергей ОВЧИННИКОВ. Липово (очерк).

КРАЕВЕДЕНИЕ 303 Светлана ШИМКО, Жанна МАКАРЕНКОВА. Глинкинские уроки.
305 Зинаида ПАСТУХОВА. Мемориалы города Смоленска.
309 Татьяна НАСОНОВА. Праздник в Тюнино.
310 Николай АЛЕКСЕЕНКОВ. Праздник русской деревни.

НАШИ 295
АВТОРЫ
4
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
ПРОЗА СМОЛЯН
Владимир КОРОЛЁВ
Константину Михайловичу Симонову посвящается
ПЕРЕПРАВА – АД И СЛАВА
Повесть
ПРИВИВКА ИМЕНИ МИЧУРИНА жались по усадьбе, однако откровенной ве-
сенней силой радовала только старуха-яблоня:
– Женька, повесь мою ножку на яблоню, со скамейки, что была метрах в семнадцати от
пусть как следует проветрится! – отец, сидя на дерева, её крона казалась непробиваемым
низенькой скамеечке, кряхтя, отстегнул баш- шаром, а с дальнего края улицы – фрегатом,
мак с вырастающей из него деревянно-кожа- летящим под полным парусом в хрустальную
ной голенью и кочергой, что вымешивают жар синеву околицы (так думала Женька); терем,
в летней печке, двиганул протез на скатёрку укрытый белым облаком, виделся отцу. Впро-
майского луга. чем…
Женька светится. Ей пятнадцать лет. С ра- – Одуван, вылитый одуван! – однажды вос-
достью и интересом, который свойственен кликнул, прежде чем подняться на крыльцо,
только юным хозяйкам, она шурует большой Иван Максимович. И потом, возвращаясь с
жёлтой из сухой сосны выструганной ложкой работы, всякий раз он задирал голову и не-
в чугуне (там зреет шурпа – папка пригласил зависимо от поганости настроения и объёма
на застолье в честь 9 Мая товарищей-фронто- усталости произносил:
виков) и тонкими пальцами (нет, это не от них – Одуван!
подмигивают Ивану Максимовичу солнечные Женька не поняла, что это за сорт яблок-
зайчики – их пускает сталистая полоска ножа!) яблонь – «одуван», а потом звонко-звонко, так,
кружавчиками снимает с литых картофелин что брови чуть к макушке не убежали, рас-
параграфы шелухи. смеялась: «Одуванчик! Одуванчик, но только
Отец, только что любовавшийся стригущи- очень-очень большой. Одуван!»
ми (ни дать ни взять – ласточка!) движениями Яблоня чудом уцелела в морозную зиму
милых-милых рук, вынужден отвлечь Женьку: страшного первого года войны. Немцы, в
готовка готовкой, однако и бате минуту внима- лёгкую вырубившие весь сад на дрова, столь
ния можно, в конце-то концов, уделить! могучее дерево, видимо, отложили «на потом»,
Быстренько вытерев ладошки о передник, но, скорей всего, пожалели варвары свои те-
дочь взяла ходячую историю, как называет саки, боясь выщербить их о казавшийся дубо-
отец свой протез, и потащила его к дереву. Уз- вым, угрожающе седой от инея кряжеватый
кая спина её напряглась, стала точёной, отче- ствол яблони. Однако война всё-таки ужалила
го бёдрышки, раньше почти незаметные из-за красавицу – она перестала дарить чудо-плоды.
циркульно лёгких и высоких ног, вдруг выпукло Сначала говорили: «Не яблочный год», но, ког-
обозначились под весёлой весенней юбкой. да за семь лет подряд дерево не разродилось
– Тяжёлый? ни единым яблочком, Иван тихо взбеленился.
– Тяжёлый, – хмурясь, ответила Женька, Ведь он, вернувшись с фронта, первым делом
приспосабливая пахучее от сыромятных рем- посадил сад. Тогда, прыгая на одной ноге во-
ней деревянное изделие к нижнему, самому круг Женьки, держащей прутик, отец ссовывал
толстому суку развесистой яблони, вскипаю- в ямку землю своим протезным башмаком и
щей иссиня молочной пеной. приговаривал: – Вырастет быстро, есть за кем
– Шесть килограмм, – Иван Максимович тянуться, на кого равняться! – имея в виду
аккуратно, по окружности, подогнул брючину, устоявшую в войну яблоню.
и его куцая левая нога, устроенная на лавке Саженцы взялись, однако зима сорок седь-
как на лафете, коротким мануфактурно-пу- мого года жестоко обделила снегом деревню
шечным дулом уставилась в сад. Два десятка Шурубы, зато морозы насылала такие, что го-
тонких прутиков, посаженных осенью, разбе- лая земля на огородах покрылась трещинами,
5
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
ПРОЗА СМОЛЯН
в которых запросто скрывался штык лопаты, – – Под стрехой, с той стороны, ты там её
и прутики вымерзли. оставил, когда берёзу подкручивал.
– Проклятая война, суки немцы! – мате- Максимыч сходил за лестничкой, прислонил
рился Иван, часто называя захватчиков не её к яблоне. И снова направился за угол хаты.
только суками. – Пап, ты скоро? Мне уроки делать надо!
Повзрослевшая Женька вновь держала – Уроки? Да мы сейчас с тобой такой урок,
прутики – и вновь вокруг неё, стараясь быть урок ботаники заварганим, что сам Мичурин с
обстоятельным и ловким, передвигался батя, того света явится опыт перенимать. И «пятёр-
присыпая вымоченные в коровяке корни рас- ку» поставит. Тебе. А мне – «пятёрку» с плюсом!
теньиц рыхлой, с розовыми энергичными чер- Вторым рейсом батя притащил полведра
вяками, землёй: берёзовика. Женька наблюдала за ним, как Бу-
– Без яблок народ оставили, отродье поганое! ратино за папой Карло. Старик что-то затеял, и,
Со второго захода прутики прижились, и похоже, действительно Ивану Владимировичу
по лету зелёные их листочки уже шелестели Мичурину следовало готовиться к тому, чтобы
также, как и листья взрослых деревьев. Но стать сегодня у Кириенковых ассистентом…
урожая яблок от них надо было ждать и ждать! Ещё одним предметом, который был поло-
И вот тогда Максимыч вынужден был взять в жен к подножию лестницы, оказалась ворон-
оборот довоенную сластёну. ка: ею чаще всего пользовались в сенокосную
– Пол-огорода высасывает, а проку ника- пору, когда наливали во фляжку находящийся
кого! – говорил он, хлебая холодник. Женька в чулане сдобренный жареным ячменём бе-
протёрла через решето ошпаренный кипятком рёзовый квас, холоднющий даже в июле.
первый весенний щавель, добавив в раствор – Ну что, дочушка, готова поработать Ми-
горсть творога и стакан сливок. Бате кушанье чуриным?
очень нравилось, однако он продолжал брюз- Женька поняла, что ей придётся карабкать-
жать: – Яловка!1 Я-лов-ка! Ты вот так кислицу ся по лестнице. Встав босой ногой на первую
по бугоркам бегаешь – собираешь, а можно перекладину, девушка спохватилась:
было б всё на своих грядах посеять. Так нет – – Пап, наволочку забери. Мешает же!
всю землю этой царице отдаём. Ждём. А она – – Заберу. Когда она пустой станет.
ни в какую! Одна радость, что цветёт красиво. У Женьки опять брови полезли к макушке.
Одуван, улыбнувшись, подумала Женька и – Что, до сих пор не догадалась? А ещё
спросила: отличница! Ладно, так и быть: твоя задача –
– Пап, добавки? очень, ну очень-очень аккуратно засыпать пе-
– Нет, голубушка, спасибо. Вот тебе деньги, сок в дупло.
сбегай, купи в сельпо килограмм семь песку. Только теперь поняла Женька, что задумал
– Папа, у нас сахара на два месяца за- батя. Летом громадная дыра в стволе яблони
пас… А соли – на год! из-за густой зелени была не видна, зато чёрно-
– Беги, пока я правильно думаю, а то бу- белой зимой зраком выхваченного из печки
дешь пуд покупать. чугунка взирала она на исходящую дымами
Женька взяла чистую наволочку, которую деревню и всякий раз напрягала девочку, ког-
часто использовали как тару под крупы или да та, придя из школы, вынуждена была огля-
муку, и понеслась в магазин. дываться с крыльца: чугунковый взгляд ябло-
Иван Максимович достал из комода бинты, ни упирался прямо в дверь коридора, которую
вату, коробку пластилина, а из шкафчика – бу- отпирала Женька, и во взгляде том соединяли
тылку «Московской», налил стаканюгу и, пере- свою фиолетовую гипнозно-голодную суть и
крестившись на икону Николая Чудотворца, со филин, и сова, и удав, и, наверное, даже ко-
словами: «Помоги, Господи!» – вылил водку в бра, хотя Женька её ни разу и в кино не видела.
широкий рот. Сейчас, когда разгулялась весна и рядом нахо-
Женьку отец, через плечо которого висела дился батя, её охранитель и выдумщик, Женька
полевая сумка, встретил в сенцах и развернул страха не ощущала, наоборот, ей стало ясно,
в сад. что и тому, зимнему, страху осталось жить ми-
– А песок? нут десять, ну – пятнадцать, и всё – и зимой ей
– Песок бери с собой… Где лестница? никто не будет спину до пупка сверлить!
Уложились в двадцать минут. Женька, не про-
1 Яловка – бесплодная корова сыпав мимо и щепотки, заправила дупло саха-
6
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
ПРОЗА СМОЛЯН
ром, через воронку вылила в шипящую дыру сок В комнате Иван Максимович, смочив вод-
и запломбировала её пластилином. Иван Макси- кой клочок ваты, промокнул разваленную над-
мович, вытягиваясь и становясь почти колодез- вое мякотку и взялся за бинт.
ным журавлём, протянул дочке бинт. – Папочка, я сама! – Женька, перестав кри-
– Пап, тут и пластилина достаточно… виться от боли, чмокнула отца в гранатовую от
– Дочушь, рана, она и есть рана, хоть на танкового ожога правую щёку, своими порхаю-
вояке – хоть на деревяке, и должна быть за- щими руками – одна помогала другой – момен-
бинтована. тально обрядила ладошку в белую рукавицу.
Женьке санитарить понравилось – и она, – Видишь, ничегошно, даже красиво полу-
чтобы ровным слоем тугой марли закрыть чилось. Как варежка у Снегурочки! Единствен-
все-все заусенцы и шрамы страдалицы- но, водкой воняет!
яблоньки, даже попросила второй, похрусты- – Воняет?
вающий упаковкой фунтик. Поскрипывая – Ещё как!
внизу протезом, Иван Максимович, любуясь Иван Максимович хмыкнул – и разлил
гибкостью и ловкостью Евгении, уже пред- остатки «Московской» в стакан и рюмочку, из
вкушал огненную горечь водки, стекающей которой предварительно извлёк подснежник.
по пищеводу в честь завершения садовой Рюмка стояла на подоконнике: вчера Женька
операции имени Мичурина, как вдруг ему устроила в эту гранёную на одной хрустальной
пришлось прервать своё перспективное сма- ножке ямку первый весенний голубоглазый
кование: Женька (Женька!) испуганно ойкну- цветок. И вот теперь пришла пора использо-
ла. Кровь! Обо что-то острое, когда взялась вать рюмку по её прямой принадлежности.
по-быстрому завязывать на узелок бинт с – Запах ей не нравится… – бурчал отец. – А
обратной стороны ствола, она расшарахала инфекция? Её изнутри надо убивать тоже.
ладошку! – Пап, так что – пьём за дезинфекцию?
Чтобы остановить струйку, Женька прижала – Нет, дочушка, – за нашу Советскую Ро-
пораненную ручонку к запелёнутой кукле дупла. дину!
– Быстрей слезай, у меня ещё один бинт Женьке опять захотелось поцеловать батю
есть! – отец сильно-сильно заскрипел дере- в шершаво-гранитную щёку, однако прижа-
вяшкой. лась она к нему только после того, как сумела-
– Пап, там железяка какая-то торчит. Её, таки, брезгливо скорчив рожицу, сглотнуть эту
наверное, вырвать надо… противную-препротивную водку.
– Железяка-железяка… Осколок это. От не- Обнявшись, они простояли минуты две. В
мецкой бомбы. широкой груди отца гулко стукало сердце, ру-
– Он… он как бритва! баха пахла яблоневым цветом, а крепкая шея
– Не-а, трогать не будем. Он намертво казалась домкратом, не позволяющим посе-
врос. А вырвем – дыра будет, можем – это девшей голове склоняться перед невзгодами
тебе не дупло – и не залечить! Ты же сама зна- и кознями судьбы.
ешь, что у меня под левой лопаткой шрапнель- – Шрап-нелька! Шрап-нелька! Шрап-
ка сидит, а хирурги её не трогают, боятся, что нелька! – в висках у Женьки рыбкой билось
мне амбец будет. это слово, и она очнулась только тогда, когда
Пока Женька осторожно спускалась вниз, вновь увидела в руках бати хрупкую рюмку:
держа ладошку на отлёте, Иван Максимович чайной ложкой он лил под стебелёк подснеж-
смотрел на забинтованную шею яблони, на ника колодезную воду, черпая её из своей лю-
алое пятно, оставшееся на её белой махрово- бимой алюминиевой кружки, всегда стоявшей
сти, на палевую любопытную ворону, умостив- на отцовском краю стола.
шуюся на крыше соседнего дома, на громад-
ные карие глаза дочери и почему-то грустно ЖЕНЬКА СТАЛА МУЗОЙ
кивал и кивал головой…
– Пап, ты что? Мне ни грамма не больно! …Было это три года назад. В первое после
Не волнуйся. Сейчас перевяжем – и всё, смо- «мичуринской» прививки лето яблоня – увы –
три, кровь уже подсыхает… ничем не порадовала, и Иван Максимович хо-
– А знаешь ли ты, что мне тоже, когда ногу дил до самой осени с тяжеленным лицом, зато
оторвало, сначала тоже было не больно… через зиму расцвела так буйно и бело-пламен-
Пойдём-ка в хату! но, как не цвела никогда – и к Спасу почти
7
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
ПРОЗА СМОЛЯН
вся лужайка у дома Кириенковых, дразнящая молодёжи Речистого собирался в редакции по
взгляд сочным зелёным колером, представ- субботам, потом поэты и поэтессы шли в ДК на
ляла собой громадный бильярдный стол, на танцы, а Анатолий и Евгения оставались в на-
котором было не счесть пропитанных мёдом куренном и ещё горячем от творческих споров
многих-многих десятков жёлтых шаров. редакторском кабинете. Веселиться в Доме
А ещё через год яблоки стали главным культуры у них не получалось – неподалёку
украшением длинного-длинного свадебного от танцверанды в сквере покоилось братское
стола, за которым кричали «Горько!» Женьке и кладбище, где вместе с воинами, погибшими
её избраннику, корреспонденту районной га- при освобождении посёлка, были захоронены
зеты Анатолию Царёву. Царёв ушёл на фронт и останки их матерей и младших сестрёнок:
семнадцатилетним пареньком: сразу после гитлеровцы, отступая, согнали в колхозную ко-
выпускного он вступил в комсомольский ис- нюшню детей, женщин и стариков, подпёрли
требительный батальон, потом попал в ми- ворота оглоблями, плеснули бензина на углы
номётное училище, командовал батареей, и под стрехи – и ударило в небо пламя с пе-
а заканчивал войну уже сотрудником «диви- чальными каёмками копоти на концах своих
зионки»: в 43-м, сразу после форсирования безжалостных оранжевых языков. Восьмилет-
великой славянской реки он рискнул отпра- нюю Женьку свалил тиф, и неделей раньше её
вить в редакцию стихотворение «Днепр поза- на саночках увезла в другую деревню выхажи-
ди – Берлин впереди», – его опубликовали, а вать бабушка Сима, мать отца…
вскоре за Царёвым приехал инструктор поли- Второй причиной непосещения ДК стали
тотдела дивизии с приказом генерала на руках стихи, которые Анатолий не хотел, да и не мог
о переводе комбата-миномётчика в военкоры читать на литобъединении. Лирика, подспуд-
газеты «Суворовский натиск». но копившаяся, вдруг ударила фонтаном, его
Демобилизовавшись, капитан Царёв стал брызги заиграли радугой, снявшей, наконец,
осваивать гражданскую журналистику. Про- с души фронтовой нагар. А радугу-то лучше не
сиживая в редакционном домике с восьми толпой созерцать! Какое же это созерцание!
утра до восьми вечера, а часто и позже, правя Другое дело, если рядом она, Муза, которая
неловкие заметки селькоров и чеканя свои ловит каждое твоё слово…
абзацы (теперь уже о трудовых подвигах фрон- Максимыч одобрил выбор Женьки, но по-
товиков, возрождающих израненные смолен- ставил условие – за родимый порог он дочь
ские деревни), Царёв выпивал с десяток ста- не отпустит: «Пока ты в доме – я жить хочу, и
канов круто, по-офицерски, заваренного чая буду жить. Так что веди капитана к нам. Наш
и верил, твёрдо верил, что мышца газетной он, фронтовик, мы друг друга поймём. Я вам
строки благодаря его неутомимости становит- мешать не буду».
ся всё более выпуклой и всё более вдохновля- Евгения, хоть безмерно и любила Ивана
ющей земляков на возрождение и созидание. Максимовича, но в свою очередь спросила
К тому же вечером, когда никто не отвлекал, у так, что у него на отсутствующей стопе засвер-
Анатолия начиналось святое время – он писал бела пятка:
стихи. Но лирика не шла – его всё ещё душила – А не споишь ли ты мне, папа, Толю?
тема фронта: мины, штыки, автоматы, призы- – Сто грамм наркомовских… Что от них мо-
вы «За Родину! За Сталина!» появлялись чуть лодому мужику станет!
ли не в каждой строфе, а бывшему комбату – Так! – в голосе дочери Максимыч вдруг
хотелось лугов, черёмухи, косынки, нежного услышал звеняще жестяную интонацию Нины,
взгляда и дерзких переборов баяна. «Неужели Женькиной матери. Жена брала это ноту всег-
я так ожесточился в окопах?» – в очередной да, когда хотела – и на то у неё были основания
раз спрашивал себя Царёв, швыряя в мусор- – согнуть его в бараний рог:
ную корзинку смятый в комок исчёрканный – Наркомовские пей один, а с Толей – толь-
лист, в котором «Огненные трассы вонзались ко на День Победы, 23 февраля и в день рож-
в брюхо «мессершмитта»… дения!
Женька принесла в редакцию рассказ – А ещё 5-го августа, когда Сталин Лизюко-
«Одуван» – о том, какое чудо случилось с их ву Героя Советского Союза дал!
яблоней, и Анатолий пригласил девушку на за- – Хорошо, – спохватилась дочка. – Да,
седание «Колоса», литобъединения, которое папа, 5 августа – святое. Прости! Я тоже чок-
он организовал при газете. Цвет литературной нусь с вами.
8
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
ПРОЗА СМОЛЯН
Не было б 5 августа 41-го, не случилось бы доцент Иван Афанасьев, сумевший тактично,
и исторического для всей планеты Земля и системно и обстоятельно расспросить отца о
9 Мая 45-го! Полутораногий старшина убедил том, что творилось на переправе в июле-авгу-
в этом не только себя… сте сорок первого, Женька, слышавшая весь
разговор, влюблённая в газетных и книжных
Зою Космодемьянскую, Александра Матросо-
КИПЯЩИЙ ДНЕПР СОРОК ПЕРВОГО ва и молодогвардейцев, поняла, сколько же
их на самом деле много, таких героев, очень
День 5 августа для Ивана Максимовича много, а о них ничего никто не знает. И не уз-
был таким же пьяным, горьким и счастливым, нает, скорей всего. Как хорошо, что есть пап-
как и 9 Мая. В сорок первом году сержант ка! Как хорошо, что он выжил! Как хорошо, что
Кириенков в качестве механика-водителя Афанасьев расспросил его о Лизюкове. Алек-
танка служил в подчинении полковника Лизю- сандр Ильич – герой, спасший тысячи жизней!
кова, коменданта Соловьёвой переправы на И батя – герой! Был ведь огонь, была кипящая
Днепре, между Кардымовом и Дорогобужем. вода, летевшие со свистом бомбы – а они
Потом фронтовая судьба определит танкиста мосты строили и защищали тех, кто по этим
Кириенкова сдерживать немецкую армаду на мостам шёл: раненые, женщины с детьми и
Волоколамском шоссе, обожжёт под Сталин- – главное – части трёх армий, части, которые,
градом, поставит на острие прорыва огненно- переправившись через Днепр, будут драться
го копья во время Ленинградской блокады, а у под Ярцевом, Вязьмой, Сычёвкой, Ржевом,
Кёнигсберга, когда они по ходу атаки будут на- Можайском, Волоколамском, Тулой, измотают
тягивать порванную гусеницу, осколок отрубит врага и отстоят столицу.
ему полноги, – но обо всём этом Максимыч Отец рассказывал Афанасьеву:
и через десять, и через двадцать, и двадцать – На переправе – киш-миш. Но это с виду,
пять лет будет говорить: «Семечки! Чепуха! со страху. На самом деле там был порядок,
П..здёжь! Так страшно и так кроваво, как было который держал железной рукой Александр
на Соловьёвой переправе, не было нигде! Кто Ильич. Переправа работала день и ночь. Когда
прошёл через неё, тот всю войну мстил немцу он спал, я не знаю. Ночью дремлю в танке, а
за нашу кровь, за побитых и утопших на этой он пошёл в деревенскую церквушку (там что-
Соловьёвой переправе». то вроде штаба) операции по защите перепра-
Женька много раз – и когда угощала ба- вы разрабатывать, с разведчиками и сапёра-
тиных друзей-инвалидов за праздничным сто- ми встречаться.
лом под яблоней, и когда отец, в одиночку, стоя Только понтоны наведём – немец их разлу-
перед Святителем Николаем, поднимал памят- пит. Так что придумал Лизюков – сделать под-
ную стопку, – слышала: – Переправа! Соловьё- водный мост! Машины ЗИС-5 загнали в Днепр,
ва переправа! Ад и слава – переправа! Ад – рамами друг к другу прижали, кабины сбили –
кромешный, а слава – горькая-горькая! путь с берега на берег есть, а с воздуха лёт-
Позврослев, она пробовала что-то найти в чики его не видят! Утром немцы прилетели,
книгах про этот тяжкий крест, что образовыва- а бомбить нечего! Лизюков народ рассредо-
ли в разные века в годину испытаний, пере- точил вокруг деревни, по кустам и рощицам,
секаясь, великая славянская река Днепр, во- заставлял в других местах реки на всяких ко-
дный путь, и сухопутный тракт, Старая Смолен- рытах и плотах плыть к правому берегу, чтоб от
ская дорога. Да куда там – сорок первый год! главной живой нитки самолёты увести. Немцы
Отступление, миллионные потери. О битве под пройдутся вдоль Днепра, из пулемётов врежут,
Москвой, когда немцев отбросили, – написа- водичку вскипятят, а бомбить по-крупному им
но много и патриотично, о Ельне, – там гвар- нечего!
дия родилась, немного, но есть, а о Соловьё- Лизюкову, конечно, вредительство один
вой переправе – нигде и ничего! Да, события прыткий особист хотел приписать, однако
на Соловьёвой переправе опишут в литерату- Александр Ильич успел его к нам в танк при-
ре Константин Симонов, Иван Стаднюк, Борис гласить. Они без меня там разговаривали, но
Васильев, коснутся их в своих мемуарах во- полковник семнадцать месяцев в одиночке
еначальники, но это будет уже в 60–70 годы… в Ленинградской тюрьме НКВД отсидел, Ста-
Только, когда приехал из Гомеля в Речистое лин его за год до войны вернул в армию – и
племянник полковника Лизюкова молодой Лизюкову после этого какие-то особисты уже
9
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
ПРОЗА СМОЛЯН
были по хрену! Но потом он с нами поездил августа Рокоссовский сообщил Лизюкову, что
несколько часиков, чтоб понять, как Родину товарищ Сталин звание Героя ему присвоил. А
любить. Самолёты за танком тоже пробовали мне Александр Ильич пятого августа рекомен-
гоняться, но только я резко тормозить и вира- дацию в члены ВКП(б) дал!
жи закладывать ещё до фронта научился на Лизюков мог бы переправу и ещё поде-
танкодроме. Школа Лизюкова, он ведь мог ржать, но тогда бы мы попали в окружение.
машину заставить «яблочко» вприсядку танце- А так ещё на Вопи, обороняя Ярцево, Алек-
вать. И меня к себе взял, потому что я у него сандр Ильич контрнаступление организовал,
тоже кое-что успел перенять. А особист, конеч- чтоб отвлечь немцев из-под Ельни и помочь
но, шишек, когда я тормозил, набил! Жукову взять город. Дивизия за Ярцево полу-
Кто думает, что переправа – это дорога, чила орден Красного Знамени. Нас потом на
мост и орава лезущих «скорей-скорей на тот переформирование под Можайск отвели. Я
берег» людей, то оченно ошибается: это не ещё тогда был о двух ногах и думал, как это
переправа, а бардак! Лизюков до Соловьёва из соловьёвского пекла я без единой цара-
десять дней руководил переправой на Бере- пины выбрался! А вот Лукашу там руку отху…
зине под Могилёвом – и на Днепре уже он отхряпало. Евгения, как и отцовскую ногу, так
распоряжался, отбирая для организации дела и протез левой руки дяди Пети Лукашова тоже
нужных ему командиров с боевым опытом, подвешивала на яблоню. Случалось это чаще
зная повадки немцев, расписание бомбёжек, всего на пике застолья, когда уже пропели
умея разговаривать с паникёрами. «Майскими короткими ночами» и «Землянку»
Александр Ильич с первых дней своего и вот-вот должны были грянуть «Варяга» или
комендантства заставил всех, кто мог дер- «Артиллеристы, Сталин дал приказ!». Лукаш
жать лопату, рыть окопы и щели в деревне и делал знак Женьке (он всегда сидел крайним)
на обоих берегах Днепра. Зенитки маскиро- – подойди, мол, срочно, дочка, выдвигал в её
вать, на штыри надевать колёса от телег, а на сторону левое плечо, расстегивал пиджак и
колёса ставить пулемёты, чтоб по самолётам какую-то уздечку под рубашкой – и нате вам,
сподручней было бы бить. Так что переправа девушка, примите, пожалуйста, сию двусустав-
не огрызалась, а себя защищала! Да, народу ную канделябру!
с каждым днём добавлялось, и Лизюков этот После этого Лукаш порывисто вставал и ко-
поток разбивал на ручейки – в восемнадцати мандовал:
местах переходы были! Ясное дело, основные – А теперь – «Артиллеристы»! Среди искале-
в Соловьёве и Ратчине, однако и в других точ- ченных, могущих сидеть за столом, и безногих,
ках войска переправляли. которым Женя на травку стелила домотканые
С Лизюковым прибыл с Березины и его половики, не было ни одного артиллериста,
сын Юра. Шестнадцать лет, а танк водил почти сам Лукаш – из сапёров, однако эту песню
как я! Юру Лизюков использовал больше как любили так и пели так, что при словах «За слё-
вестового. Парень лёгкий на ногу, отцовские зы наших матерей, За нашу Родину – Огонь!
приказы он быстрей радио куда надо достав- Огонь!» с яблони хлопьями начинали слетать
лял. Когда Лизюкову дали в распоряжение лепестки! Конечно, пару поддавал Лукаш – он
«катюши», Юрка батарейцам позиции показы- дирижировал своей правой так, как не могли
вал. Я у него спрашиваю: «Ну, что, эта згорода махать одним клинком Чапаев с Котовским
на машине лучше танкового дула?» А он мне: вместе взятые!
«Танку – танковое, ракете – ракетное». Но вид- Пётр Егорович Лукашов, Лукаш, тоже знал
но было, что понравилось ему этими стрела- Лизюкова: на параллельной переправе в
ми-букетами пулять, хотел к их комбату пере- Ратчине, в пяти километрах от Соловьёвой,
йти служить, но Александр Ильич пообещал полковник расставил сапёров с топорами по
ему танковое училище. Юрка поехал потом плавучему мосту вдоль матиц, длинных досок,
в Саратов, это уже в августе, из-под Ярцева, которые вязали брёвна по краям от берега до
уже когда нам с ним по медали «За отвагу» берега. Такой мост не очень-то разбомбишь,
досталось, а Лизюкова командиром первой брёвна как намыленные, и немецкие лётчи-
Московской дивизии назначили. Третьего и ки стремились класть пулемётные строчки,
четвёртого были последние дни переправы, чтоб распороть доски вдоль. Нет доски – нет
из-под Смоленска все части двадцатой ар- связки, нет связки – концы брёвен свободно
мии перешли у нас на другой берег, а пятого болтаются – и нет переправы! Для самолёта
10