Языческая оппозиция христианизации Римской империи (IV–VI вв.)

358 Pages·2020·1.315 MB·Russian

by  Ведешкин М.А.

М. А. ВЕДЕШКИН

ЯЗЫЧЕСКАЯ

ОППОЗИЦИЯ
ХРИСТИАНИЗАЦИИ

РИМСКОЙ

ИМПЕРИИ
IV–VI .
вв
Cанкт-Петербург
АЛЕТЕЙЯ

УДК 94(37).07/08:27-9
ББК 63.3(0)32-7
В 261
Рецензенты:
доктор исторических наук, профессор В. И. Уколова
(МГИМО МИД России)
доктор исторических наук, доцент М. С. Петрова
(Институт всеобщей истории РАН)
Ведешкин М. А.
В 261 Языческая оппозиция христианизации Римской империи
(IV–VI вв.) / М. А. Ведешкин. – СПб.: Алетейя, 2020. – 358 с.
ISBN 978-5-906980-80-9
Монография представляет собой первое в отечественной науч-
ной литературе комплексное исследование феномена языческой
оппозиции христианизации Римской империи в период поздней
античности. На основе широкого корпуса источников (произведе-
ний языческих и христианских историков, памятников ораторской
традиции, сочинений Отцов Церкви, агиографической литературы,
позднеримского законодательства, а также данных эпиграфики
и папирологии) автор провел анализ социального состава оппозиции
в западной и восточной половинах Римской империи, выявил причины
формирования оппозиции, основные этапы ее деятельности. Особое
внимание в монографии уделено определению социально-экономи-
ческих и политических факторов межрелигиозного противостояния
в последние века античности.
Основной текст работы дополняют приложения, посвященные
отдельным узколокальным проявлениям деятельности языческой
оппозиции: борьбе язычества и христианства в отдельных городах
империи, культовым предпочтениям позднеримской знати, языческой
интеллигенции и другим вопросам.
Издание адресовано историкам, религиоведам, а также всем
интересующимся духовной и социально-экономической историей
древности.
УДК 94(37).07/08:27-9
ISBN 978-5-906980-80-9
ББК 63.3(0)32-7
© М. А. Ведешкин, 2018
9 785906 980809 © Издательство «Алетейя» (СПб.), 2018
Посвящается светлой памяти
Анатолия Михайловича Златкиса
и
Эммы Моисеевны Ерусалимской

ПРЕДИСЛОВИЕ
В истории Римской империи период Поздней Античности — время
масштабных перемен во всех сферах общественной жизни. Преодоление
последствий кризиса III в. сопровождалось коренными изменениями со-
циально-экономической и политической структуры римского общества.
Реформы конца III — начала IV в. оформили режим домината — послед-
ней стадии развития античной государственности. Были укреплены и уни-
фицированы центральное и провинциальное управления, реорганизова-
на финансово-податная система империи, значительно увеличена армия
и бюрократический аппарат. Власть монарха-доминуса стала абсолютной.
Остатки республиканских политических институтов деградировали до ру-
диментарного состояния.
Политика централизации римского государства требовала создания
идеологической опоры режиму. Неудачные попытки императоров Аврели-
ана, Диоклетиана и Максимина Дазы составить единый государственный
культ на основе традиционных верований демонстрировали, что с помо-
щью языческих культов, не имевших единой вероучительной доктрины
и организации, невозможно было эффективно контролировать не только
духовную жизнь народных масс империи, но и администрировать входив-
шие в ее состав территории. Несостоятельность язычества в качестве ре-
лигии централизованного государства заставляла императорскую власть
активно искать идеологическую альтернативу. В IV столетии такой аль-
тернативой стало христианство.
Еще в III в. заметно увеличилась численность последователей этой ре-
лигии, изменился социальный состав христианских общин и их внутрен-
няя организация, все более строившаяся на единых началах. Отступая от
раннехристианского ригоризма, новая вера привлекала к себе внимание
представителей имущих слоев римского общества, которых ранее отпуги-
вал аскетизм жизни ранних христиан. Находившиеся на полулегальном
положении христианские общины стремительно разрастались и обогаща-
лись, постепенно вырабатывалась общехристианская догматика, форми-
ровалась церковная организация. Таким образом, в отличие от различных
языческих культов и религиозных систем христианство имело единую
структуру — Церковь и обладало опытом борьбы за «чистоту» вероуче-
ния и преследования инаковерующих1. На рубеже III–IV в. христианст-
во окончательно перестало быть маргинальным культом и превратилось
1 Удальцова З. В. и др. История Византии / Под ред. С . Д. Сказкина и др.
Т. I. М., 1967. C. 167.
8 Ведешкин М. А. Языческая оппозиция в Римской империи (IV–VI вв.)
в р елигию общеимперского масштаба, стремившуюся к полному государ-
ственному признанию.
Император Константин I, очевидно понимая потенциал новой веры,
пошел на сближение с христианской Церковью. В литературе высказы-
вались и высказываются различные, зачастую полярные, мнения относи-
тельно причин признания Константином христианства: от боговдохнов-
ленности данного деяния до циничного политического расчета. В любом
случае, какими бы субъективными побуждениями ни руководствовался
сам император, предоставление христианской вере официального статуса
было закономерным итогом длительного процесса поиска идеологической
опоры централизующимся римским государством. В 313 г. было разре-
шено свободное и беспрепятственное исповедание христианской веры,
церковная организация была уравнена в правах с языческими культами.
После 325 г. христианство уже открыто пользовалось поддержкой госу-
дарственной власти, как привилегированная религия. Начался постепен-
ный процесс христианизации римской державы — встраивание церковной
организации в систему государственного управления империей.
Приобретение христианством официального статуса не привело ни
к единовременной смене религиозных симпатий населения империи, ни
к гибели язычества. На протяжении всего позднеантичного периода раз-
личные языческие культы пользовались значительной популярностью,
как среди широких масс населения империи, так и у представителей вер-
хушки римского общества.
Проходившая в IV–VI вв. трансформация всех сфер общественной
жизни, порожденная ею конкуренция старых и новых социальных инсти-
тутов и форм социально-экономической и политической жизни вызыва-
ли обострение противоречий не только между основными социальными
классами, но и между группами и слоями внутри господствующего класса.
Выражением этих противоречий стало возникновение и широкое распро-
странение оппозиционных настроений среди части элиты позднеримско-
го общества. Под оппозицией в данной работе понимается политическая
и идеологическая борьба социальных групп и слоев внутри господствую-
щего класса против деятельности правительства, не имеющая своей це-
лью коренное изменение существующих социально-экономических отно-
шений1.
В поздней Римской империи социальные противоречия зачастую об-
лекались в религиозную форму, социальные конфликты принимали вид
1 В отечественной историографии концепция позднеримской политической
оппозиции была разработана в трудах А. С. Козлова. См. Козлов А. С. Основные
черты оппозиции правительству Феодосия I в восточной части Римской империи
// АДСВ. 1975. C. 66.
Предисловие 9
межрелигиозных столкновений. В этих условиях критика поддерживае-
мой властью религии — христианства становилась выражением оппози-
ционных настроений со стороны тех слоев правящего класса, чье социаль-
но-экономическое и политическое положение находилось в зависимости
от приходящих в упадок институтов, сформировавшихся в период клас-
сической древности, в том числе и языческих культов. Изучению оппози-
ционной деятельности позднеримской знати, проходившей под лозунгами
сохранения язычества, посвящено данное исследование.
Методологической базой исследования являются труды зарубежных
и отечественных философов и историков неомарксистов (А. Грамши,
Г. Лукача, П. Андерсена, Дж. де Сент-Круа, М. Я. Сюзюмова). Первоо-
чередное место в интерпретации рассматриваемых исторических фактов
и явлений занимает понимание исторического процесса как отражения
общественных противоречий, возникающих в ходе распределения продук-
тов материального производства. Признавая вторичность политической
и идеологической надстроек по отношению к производственным отноше-
ниям, мы не склонны представлять любые изменения в данных сферах
общественного бытия непосредственным выражением изменений базиса,
а действия исторических личностей как имеющие исключительно классо-
во обусловленный характер.
Изучая религиозные институты, мы, прежде всего, рассматриваем их
политико-экономические, в меньшей степени идеологические фукции.
Как указывал Д. Лукач: «…экономические интересы классов только при
капитализме выступают в качестве движителей истории в своей непри-
крытой наготе. Истинные «побудительные силы», которые стоят за моти-
вами исторически действующих людей, никогда поэтому не могут быть
осознаны в чистом виде в докапиталистические эпохи (такое сознание
нельзя даже просто вменить им). Истинные побудительные силы на самом
деле остаются сокрытыми за этими мотивами, как слепые силы историче-
ского развития. Идеологические моменты «скрывают» не только экономи-
ческие интересы, являются не только знаменами и боевыми лозунгами, но
выступают как часть и элемент самой действительной борьбы. Конечно,
если перед историческим материализмом ставится задача отыскать социо-
логический смысл этой борьбы, то тогда, несомненно, можно обнаружить
такие интересы, как в конечном счете решающие моменты, объясняющие
эту борьбу» 1.
Фактически данное исследование ставит своей целью продемонстри-
ровать каким образом религиозные институты, выступавшие в качестве
одного из фундаментальных элементов общественной структуры Римской
1 Лукач Г. История и классовое сознание. Исследования по марксистской ди-
алектике. / Пер. с нем. С. Н. Земляного. М., 2003. С. 156–157.
10 Ведешкин М. А. Языческая оппозиция в Римской империи (IV–VI вв.)
империи трансформировались вслед за деформацией социальных-эконо-
мических элементов и выявить причины по которым отдельные слои пра-
вящего класса позднеантичного общества длительное время цеплялись за
отживающие формы духовной жизни.
Считаю своим приятным долгом поблагодарить моих коллег, оказавшим
мне неоценимую помощь своей критикой, комментариями и замечаниями
на разных этапах работы над рукописью, в особенности — В. И. Уколову
(МГИМО), М. С. Петрову (ИВИ РАН), Н. Н. Болгова, Е. В. Литовченко
(БелГУ), А. С. Козлова (УРФУ), Ю. В. Куликову, А. В. Храпова (МПГУ),
моих друзей А. В. Фатеева и К. С. Чернова, а также членов моей семьи,
неизменно поддерживавших меня на всем протяжении моей работы.