Женский костюм Центрального и Западного Предкавказья в конце IV – середине VI в.

447 Pages·2009·25.839 MB·Russian

by  А. В. Мастыкова

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ
RUSSIAN ACADEMY OF SCIENCES
INSTITUTE OF ARCHAEOLOGY
RUSSIAN ACADEMY OF SCIENCES
INSTITUTE OF ARCHAEOLOGY
A. Mastykova
FEMALE COSTUME

OF THE CENTRAL AND WESTERN CISCAUCASIA
IN THE LATE 4TH — MID-6TH CENTURIES A.D.
Moscow 2009
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ
А.В. Мастыкова
ЖЕНСКИЙ КОСТЮМ

ЦЕНТРАЛЬНОГО И ЗАПАДНОГО ПРЕДКАВКАЗЬЯ
В КОНЦЕ IV — СЕРЕДИНЕ VI в. н.э.
Москва 2009
УДК 902/903
ББК 63.4
M 32
Утверждено к печати
Ученым Советом Института археологии
Российской академии наук
Ответственный редактор
доктор исторических наук В.Б. Ковалевская

Рецензенты:
доктор исторический наук А.М. Обломский
кандидат исторических наук Т.А. Габуев
А.В. Мастыкова
ЖЕНСКИЙ КОСТЮМ ЦЕНТРАЛЬНОГО И ЗАПАДНОГО ПРЕДКАВ-
КАЗЬЯ В КОНЦЕ IV — СЕРЕДИНЕ VI в. н.э. — М., 2009. — 502 с. : ил.
В монографии на обширном археологическом материале изучен женский убор насе-
ления Центрального и Западного Предкавказья в эпоху Великого переселения народов.
Выявлены особенности костюма аланских, протоадыгских и восточногерманских групп,
проживавших в этом регионе в конце IV — середине VI в. Исходя из данных погре-
бального инвентаря, установлена иерархия женского костюма, которая позволяет судить
о степени имущественного и социального расслоения древних племен. На основании
изучения инородных элементов убора показаны внешние культурные, экономические и
политические связи Северного Кавказа с Византией, сасанидским Ираном, Закавказьем,
Центральной Европой и степными регионами, выявлен феномен престижной «княже-
ской» моды, свидетельствующей о включении древнего населения Северного Кавказа в
общеевропейский культурный ареал раннего средневековья.
Для археологов, историков, этнографов, краеведов.
На обложке: замок «Курнаят-баши». Горная Балкария. XV в. (фото Д.С. Коро-
бова, художник А.А. Сурначёва).
На титульном листе: фибула из погребения 5.1965 г. могильника Гиляч (рас-
копки Т.М. Минаевой).
ISBN 978-5-94375-081-6 © А.В. Мастыкова, 2009 г.
© Учреждение Российской академии наук
Институт археологии РАН, 2009 г.
Светлой памяти моих родителей,
Надежды Константиновны
и Владимира Александровича Мастыковых,
посвящаю
opedhqknbhe
С
еверный Кавказ — один из интереснейших регионов на стыке Европы и Азии,
где культурные и социальные процессы происходили в обстановке сложнейшей эт-
нической ситуации. Северный Кавказ с его удивительной мозаикой народов пред-
ставляет собой уникальное явление на общем евразийском фоне. Неудивительно, что
Кавказ притягивал и притягивает внимание исследователей, в том числе археологов
и историков культуры. Особенно интересны те эпохи, когда древнее население Се-
верного Кавказа включалось в бурные исторические процессы, охватывающие всю
Северную Евразию. Одна из таких эпох — Великое переселение народов на пере-
ломе античности и средневековья, хронологические рамки которого в общеевропей-
ском контексте соответствуют концу IV — середине VI в.
В предшествующих работах, посвященных изучению древнего женского костюма,
мне неоднократно приходилось обращаться к северокавказскому археологическому
материалу IV–VI вв., как к аланскому, происходящему из Центрального Предкав-
казья, так и протоадыгскому, с Западного Кавказа, и даже к готскому, германскому,
из известного некрополя Дюрсо под Новороссийском. Изучались как отдельные ка-
тегории убора, например бусы, так и костюм в целом: его происхождение, местные
корни и привнесенные компоненты, его знаковая роль и социальный статус. Особен-
но меня интересовала роль «княжеской», общеевропейской, моды в формировании
северокавказского престижного костюма. Мне кажется, что пришло время обобщить
накопленные наблюдения и выводы и попытаться создать целостную картину разви-
тия женского костюма народов Северного Кавказа для эпохи Великого переселения
народов, тем более, что такая работа никем прежде специально не проводилась.
Это исследование было выполнено в Институте Археологии РАН. Использованы
материалы научных архивов ИА РАН, ИИМК РАН, Института Археологии в г. Брно;
богатые археологические коллекции многочисленных музеев: Государственого Эр-
митажа, Государственного исторического музея, Государственного музея искусства
народов Востока, Кисловодского краеведческого музея, Государственного Карачаево-
Черкесского историко-культурного и природного музея-заповедника, Ставрополь-
ского Государственного краеведческого музея им. Г.Н. Прозрителева и Г.К. Праве и
т.д.
Я также имела возможность работать в замечательных библиотеках Римско-
Германской Комиссии Германского Археологического Института во Франкфурте,
5
femqjhi jnqŠ~l 0emŠp`k|mncn h g`o`dmncn opedj`bj`g|“
Римско-Германского Центрального Музея в Майнце, Археологического Семинара
Марбургского Университета, Центра по изучению истории и культуры Византии в
Коллеж-де-Франс в Париже, Музея Национальной Археологии в Сен-Жермен-ан-Лэ,
Центра античных и средневековых историко-археологических исследований Уни-
верситета Нижней Нормандии в г. Кан, Института Археологии Чешской Академии
Наук в г. Брно, Шлезвиг-Музеума и, конечно, в библиотеках ИА РАН и ИИМК РАН.
Пользуясь случаем, хочу выразить глубокую благодарность всем сотрудникам назван-
ных научных организаций за отзывчивость, высокий профессионализм, постоянную
готовность оказывать помощь.
Эта книга писалась не один год, переделывалась, дополнялась новыми данными.
И в течение этого времени я постоянно ощущала поддержку моих учителей, кол-
лег и друзей. Я глубоко признательна Х.А. Амирханову, И.Р. Ахмедову, Б.Х. Атабие-
ву, Т.А. Габуеву, И.О. Гавритухину, М.С. Гаджиеву, Р.Г. Дзаттиаты, И.П. Засецкой,
В. Иванишевичу, В.А. Ивановскому, А.А. Иерусалимской, Э. Иштванович, К. фон
Карнапу-Борнхайму, Д. Квасту, В.Б. Ковалевской, В.И. Козенковой, П. Коуржилу,
В.А. Кузнецову, С.В. Кулланде, В. Кульчар, М.Е. Леваде, Н.В. Лопатину, В.Ю. Мала-
шеву, Х.М. Мамаеву, М. Мончиньской, М.Г. Мошковой, А.М. Обломскому, П. Перену,
К. Пиете, К. Пиле, Ю.Ю. Пиотровскому, А.В. Пьянкову, М. Рутткаи, С.Н. Савенко,
А.С. Смирнову, Е.Е. Сырневой, Я. Тейралу, Я. Чижмаровой, М.Чижмару, С.А. Яцен-
ко.
Отдельные слова благодарности мне хотелось бы сказать в адрес моих настав-
ников, первых научных руководителей,— Анатолия Захаровича Винникова, Юлии
Леонидовны Щаповой и ныне покойной Светланы Александровны Плетневой, бла-
годаря которым я и стала археологом. Я также благодарю руководство Института
археологии РАН, во главе с Н.А. Макаровым, за помощь в финансировании и изда-
нии этой книги. Работа над ней проходила при постоянном внимании и активном
участии Р.М. Мунчаева, Г.Е. Афанасьева. Я очень признательна им за это.
Особенно хочу поблагодарить З.Х.-М. Албегову-Царикаеву, Д.С. Коробова,
О.В. Лопан за многотерпение, понимание и доброту в повседневной нашей «жизни»
в ИА РАН.
Значительный вклад в подготовку всего иллюстративного материала к этой книге
внесли С.Ю. Тамбова, О. А. Горяйнов, С.Л. Богаченко, работу которых очень высоко
ценю.
Не могу не вспомнить М.П. Абрамову — первого рецензента этой работы. Будучи
уже тяжело больной, Мая Павловна редактировала первую версию моего текста и
дала мне много ценных советов.
Я благодарна безвременно ушедшему М.Б. Щукину за его терпеливость в выслу-
шивании моих бесконечных монологов на тему северокавказского женского костюма.
Я всегда буду с теплотой помнить наши с ним обсуждения глав книги и доброжела-
тельные советы Марка Борисовича.
И отдельно мне хотелось бы сказать искренние слова признательности моему
мужу, М.М. Казанскому, за постоянную заботу и участие, критические замечания и
ценные консультации, за помощь в техническом оформлении текста. Его поддержка
и уверенность вдохновляли меня в процессе работы над этой книгой.
bbedemhe
g`d`)h hqqkednb`mh“
Т
ема костюма как одного из важнейших элементов материальной культуры тра-
диционных обществ хорошо разработана в современной культурологии. Подчерки-
вается, что костюм выполняет ряд значимых функций: социальные, биологические,
сакральные, эстетические и пр. (Яценко, 2006. С. 5, 6). Как известно, женский костюм
в традиционных обществах является одним из наиболее устойчивых и консерватив-
ных элементов материальной культуры, он сакрализован, и его составляющие игра-
ют роль амулетов-оберегов. Все это в полной мере относится и к костюму населения
Северного Кавказа (Чурсин, 1929. С. 28–35; Карпов, 2001. С. 15, 16). Поэтому в архаи-
ческих социумах традиционный женский костюм в целом не мог являться предметом
торговли или дарения, если речь не шла о престижных «княжеских» украшениях и
одеждах. Разумеется, отдельные составляющие костюма, производство которых тре-
бует особых профессиональных навыков, например стеклянные бусы, изготовлялись
в определенных центрах и затем распространялись на широкой территории. Метал-
лические детали традиционного костюма, скорее всего, производились мастерами не
«для рынка», а «на заказ», для конкретных людей и согласно определенной моде1.
Показательно, например, что для эпохи викингов в Северной Европе известно около
4000 славянских женских украшений, однако из них лишь 3 % найдены в погребе-
ниях в составе костюма, остальные происходят из кладов. Эти чужеродные изделия
явно служили сырьем для изготовления местных украшений (Капелле, 1989. С. 136,
137).
За пределы ареала данной цивилизации элементы женского костюма, как пра-
вило, попадали вместе с их носительницами, например вследствие межэтнических
браков или каких-то экстраординарных событий, нарушавших ход жизни древних
коллективов (захват воинской добычи, кража, угон пленниц, депортация отдельных
групп населения и т. д.) (Werner, 1970; Петрухин, 1983; Стальсберг, 1994. С. 194). При
этом не надо упускать из виду, что такого рода контакты могли связывать общины,
территориально удаленные друг от друга. Именно перекрестными браками объясня-
ется появление в V в. на Эланде и Борнхольме восточнопрусских фибул со звездча-
тым окончанием ножки (Bitner-Wróblewska, 2001. P. 124, 125).
1 Некоторые уральские исследователи предполагают, что носители ломоватовской культуры в
Прикамье покупали пояса для своих женщин у представителей соседней неволинской культуры.
Подтверждение этому они видят в том факте, что неволинские пояса в ломоватовских некропо-
лях «встречены в комплексах, где все остальные предметы были типично местными» (Крыласова,
Белавин, 2001. С. 90). Такое объяснение, однако, не является единственно возможным. Инород-
ные пояса могли войти в моду у женщин ломоватовской культуры и изготовляться на месте.
7
femqjhi jnqŠ~l 0emŠp`k|mncn h g`o`dmncn opedj`bj`g|“
Для хорошо изученной территории Западной и Центральной Европы конца ан-
тичности и раннего средневековья этот постулат легко проверяется на археологиче-
ском материале. Здесь зоны массового распространения определенных типов фибул,
пряжек и других элементов женского убора хорошо соотносятся с географией варвар-
ских королевств, известной по письменным источникам. В качестве примера можно
назвать характерные гепидские орлиноголовые пряжки (Bona, 1976. Fig. 1), тюринг-
ские (Böhme, 1988. Fig. 6, 8, 10–12; Koch 1998. T. 1. S. 15, 24–27), аламаннские (Koch,
1998. T. 2. Karte 3, 4) или меровингские фибулы (Vallet, 1997. Fig. 20–23; Koch, 1998.
T. 2. Karte 1, 2, 4–8, 10). Их «выброс» за пределы основной территории представляет
редкое явление и связан, как правило, с определенными событиями (Werner, 1970).
Поэтому данные украшения справедливо рассматриваются западными археологами
как «этнографические» показатели.
«Автохтонные» элементы, имеющие корни в традиции костюма предыдущего вре-
мени (фибулы, металлические зеркала, различные типы браслетов, некоторые типы
бус и т. д.), являются интереснейшим материалом для реконструкции культурной и
этнической истории региона, поскольку отражают наиболее устойчивые и типичные
черты женского костюма. Именно они должны привлекаться в первую очередь для
определения этнокультурной принадлежности той или иной группы северокавказ-
ского населения.
В то же время общеизвестен факт существования женской интернациональной
моды, хорошо представленный в материалах эпохи, которая рассматривается в дан-
ной работе (конец античности и начало средневековья): исследователи часто говорят
о «дунайской», «средиземноморской», «меровингской» моде в раннесредневековой
Европе.
Феномен моды, известный во все исторические эпохи, открывает в костюме ши-
рокие возможности для выражения индивидуальности человека, позволяющие из-
менять свой внешний вид, демонстрировать или скрывать определенные личные
качества. Распространение моды в конкретном историческом контексте вызвано
стремлением к подражанию престижным группам. Интенсификация общения между
правящими домами, их соперничество в могуществе и влиятельности, частое и про-
должительное пребывание иностранцев в других государствах — все это было благо-
датной почвой для появления интернационального костюма и развития моды (Кило-
шенко, 2001. С. 6–8).
Существование международной моды нисколько не противоречит сказанному
выше о традиционности женского «варварского» костюма. Мода интернационально-
го характера распространялась в первую очередь среди аристократии, т. е. наиболее
мобильной, полиэтничной и подверженной внешним влияниям социальной группы
(Мастыкова, 2008б. С. 27). В этом социальном слое мода играла прежде всего пре-
стижную роль и позволяла представителям знати подчеркнуть свое особое положе-
ние, свою политическую и культурную ориентацию1 (отсюда, на мой взгляд, фено-
мен «византийской» или «сасанидской» моды на Кавказе), свои связи с престижными
1 Показательно в этом смысле сообщение Иоанна Малалы о дарении Юстинианом «царских
одежд» предводительнице союзного северокавказского народа савир Воа (Боа) (Малала. Хроно-
графия. С. 469) (подробнее см. ниже).
8
bbedemhe
кланами и правящими фамилиями Европы и Азии. Последним обстоятельством, воз-
можно, объясняется и широкое распространение украшений германского звериного
стиля в раннесредневековой Европе (см. ниже).
Очень скоро престижную «княжескую» моду начинают копировать другие слои
населения, стремящиеся подражать своей социальной верхушке. При этом иностран-
ное происхождение тех или иных элементов костюма не имеет значения1, поскольку
представители знатных кланов у варваров обычно выполняют не только управленче-
ские и военные, но и религиозные функции и, следовательно, таким образом «гаран-
тируют» сакральность новомодных инородных вещей.
Эта «демократизированная» мода хорошо представлена в археологическом мате-
риале эпохи Великого переселения народов. Не стоит забывать, что погребальные
памятники — на сегодняшний день основной источник наших знаний о варварском
костюме — отражают прежде всего культуру «среднего класса». Основная масса из-
вестных датируемых могил, содержащих типичные предметы женского убора (как
правило, крупные, но из недорогих металлов), принадлежит именно рядовым, но до-
статочно состоятельным членам слабо дифференцированного социума варваров эпо-
хи переселения народов (об этом см.: Christlein, 1973; Амброз, 1968. С. 22; Мастыкова,
2008б. С. 29). Могилы аристократии все-таки редки или отсутствуют вовсе, а погре-
бения «низших» слоев населения с трудом подвергаются надежной датировке из-за
бедности погребального инвентаря.
Возникновение и быстрое распространение аристократической интернациональ-
ной моды в эпоху Великого переселения народов обусловливалось конкретной исто-
рической ситуацией того времени. Воины самого различного происхождения бок
о бок сражались в рядах позднеримской/ранневизантийской армии или противо-
стоящих ей варварских дружин. Разноплеменные князья и вожди составляли дво-
ры престижных варварских предводителей (например, Аттилы или Теодориха), они
входили также и в состав военной знати поздней Римской империи. Представители
знати легко перемещались от одного королевского двора к другому, часто на очень
большие расстояния. Так, скандинавский король Родвульф прибыл ко двору итало-
остроготского короля Теодориха (Иордан. «Getica». § 24. С. 65), лангобардский принц
Ризнульф с Дуная уехал в изгнание к североморским варнам (Прокопий из Кесарии.
Война с готами. Кн. III. 35. 15. С. 357), а остроготский принц Видимер Амал пересе-
лился со своим двором и дружиной со Среднего Дуная в визиготское королевство в
Южной Галлии (Иордан. «Getica». § 284. С. 116).
Хорошо известны многочисленные междинастические браки в европейских ко-
ролевских домах (например, скандальный брак Хильдерика и Базины: Grégoire de
Tours. Histoire des Francs. Livre II. XII. P. 102–103), а также межэтнические браки в
1 Приведу подобный пример распространения моды, хотя уже из другой эпохи: «В 1192 году
султан Саладин преподнес и послал графу Генриху де Шампань великолепную тунику и тюрбан.
Граф ответил, что обязательно будет носить его подарки, тем более что император Бодуэн I уже
подал пример и при въезде в Иерусалим (1100) был одет в тканый золотой бурнус. Франкские
женщины, обосновавшиеся на востоке, не замедлили последовать этим примерам и восприняли
барберийские моды. Они носили длинные платья с расширенными рукавами из муслима (рас-
шитый золотом шелк из Мосула), из газа и крепа местной выработки индийской работы, а также
китайские платки» (Boucher, 1965).
9