Петр III PDF
Preview Петр III
9Кизнь ® ЗАМ ЕЧАТЕII ЬН ЫХ !lЮАЕЙ СеfИ.!l tИОlfШfU,/ Основана в 1890 году Ф. Павленковым и продолжена в 1933 году М. Горьким 8-- ВЫПУСК 1024 (824) П.ЕТР 111 ПОВЕСТВОВАНИЕ В АОКУМЕНТАХ И ВЕРСИЯХ МОСКВА МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ 2002 УДК [947+957]«17»(092) ББК 63.3(2)46 М 94 © Мыльников А с., 2002 © Издательство ЛО .Молодая гвардия_, ISBN 5-235-02490-7 художественное оформление, 2002 Я была очень смешлива; государь, который часто ез жал к матушке, бывало, на рочно меня смешил разными гримасами; он не похож был на государя. Александр Пушкин Разговоры с Н. К Загряжской Прemoдия НЕОБЫЧАЙНАН АУДИЕНЦИН, СЛУЧИВШАНСН В ОРАНИЕНБАУМЕ, ИЛИ ВЕРСИН ДИАЛОГА СКВОЗЬ СТОЛЕТИН Он ухватился правой рукой за край золоченого багета и легко выпрыгнул из резной рамы. Чугь выше среднего рос та, с узкими плечами, длинными ногами и слегка наметив шимся брюшком, которого на портрете не было видно, он с удовольствием потянулся занемевшими от длительного не бытия членами и с любопьпством уставился на меня. Хоти те верьте - хотите нет, передо мной стояла особа Всерос сийского императора и владетельного герцога Гольштейн Гoтroрпского: Петр 111 Федорович! Он: Кто Вы такой и почему так внимательно вглядыва лись в мое изображение? Я: Так Вы изошли из рамы любопьпства ради? Он (несколько возбужденно): Какая чушь! Во-первых, не любопьпства, а любознательности. А во-вторых, я каким был, таким и остаюсь. Просто художник, уж не помню ка кой именно, закрепил мой облик красками на холсте. Ка жется, неплохо (добавил он с ухмылкой). Но все же кто Вы та кой? Я: Да тот, кто поминал Вас свечой в церкви в день Ва шего рождения. Неужели Вы не почувствовали этого? Он: Нет, почему же? Значит, это были Вы? Любопьпная встреча! Я: Что Вы, Ваше императорское величество! Ведь это так ... естественно и Он (оборвав меня на полуслове): Не кокетничайте! Добры- 7 ми поминаниями я, увы, не избалован! Только бросьте эти титулы. Я всегда ценил простоту отношений, хотя меня обычно плохо понимали. И какое там «величество», когда прихвостень моей жены (он саркастически улыбнулся) хвата ет за горло и душит, душит под гогот своих пьяных собу тьшьников?! Величество, величество ... Это подобострастный вопль раба, а когда этот раб взбесится, то сам являет этакое величество. Только не истинное, а хамское. Запомните это, молодой человек. И впредь зовите меня просто Пьер! Я: Хорошо, господин Пьер. Только, во-первых, я не ... столь УЖ, мягко сказать, молод, а во-вторых Он: Простите, что перебиваю. Вы что-то там говорили о поминании. Так? Пусть, черт меня побери, я никогда не бьш силен в латыни, да, признаться, и не терпел ее, но уж мате матика сызмальства бьmа моей любимицей. Так вот, в каком году Вы родились? Я: В 1929-м. Он: Ну, видите, а я в 1728-м. Следовательно, я старше Вас на 201 год. И кто же Вы для меня? Разумеется, молодой человек! Да, о чем Вы еше желали спросить? Я: Почему Вы просите называть Вас на французский ма нер Пьером? Ведь, в конце концов, по отцу Вы немец, Пе тер? Он: Ха-ха! Как Вы ловко определяете! А может быть, я еще и русский? Как-никак, но моя матушка Анна Петров на - родная дочь Петра Великого. Причем, заметьте, стар шая и любимая дочь. А может быть, я еще и швед? А поче му бы и нет? Отец мой Карл Фридрих, герцог Шлезвиг Гольштейнский, приходился племянником Карлу ХН. То-то поспорили мои деды между собой под Полтавой! Так что бросьте свои изыски. И еше; меня, наполовину русского, свергла с престола деда благоверная Като, немка в квадрате. Да и помогали ей, небось, потомки какого-нибудь немца Адлера. Я: Кто-кто? Он (досадливо отмахиваясь): Ну, Орловы. Какая разница? Что до меня, то и русскому, и немецкому я всегда предпо читал французский язык. Вовсе не от обожания француз ского короля. Просто так уж получилось. Да, такого обык новения придерживался, между прочим, и мой друг Фрид рих II Прусский! Прочитайте мои письма и к нему, и к дру гим. Те письма, которые я писал сам, без секретарей и пе реводчиков. Ей-богу, недурственно написаны. Тут уж все ясно; не в национальности суть. Я: А в чем же? 8 он: В принaдтrежности к определенному кругу. Я: А что это? он: Как что? (Он снова стал кипятиться.) То и означает! Как-никак, я немецкий герцог, законный наследник двух веЛИКИХ престолов - шведского и российского. Я законный государь - был им и остался вовек. Это и есть мой круг. Я: Так Вы, господин Пьер, столь кичливы? Он: Молодой человек! (Он хмыкнул и, состроив гримасу, подмигнул мне.) Не забываЙтесь. Если я счел возможным по беседовать с Вами, так сказать приватно, это вовсе не озна чает, что я допускаю Вас в свой круг. Всякому овощу грош цена - так, кажется, говорят русские? Я: Допустим, русские говорят несколько иначе: всякому о:Вощу свое время. И все же, Ваше величество ... Он: Ну, опять Вы за свое! Я разрешаю, нет, повелеваю обращаться ко мне так, как это мне угодно. Я для Вас - гос подин Пьер. Во всяком случае, пока мы беседуем. Понятно? Я: Понятно. Выходит, не зря Штелин писал, что Вы вспыльчивы и гневливы? Он: Запамятовал, о чем и как писал старый добрый Якоб. Но если так, как Вы сказали, то, пожалуй, он прав. Должен Вам заметить, молодой человек, что мне всегда каждое лы ко ставили в строку (он гордо улыбнулся удачно сказанной по говорке). Ну, рожу кому-нибудь сострою, ну, пародически покажу, как старые придворные дамы книксен делают, ну, ляпну что-нибудь сгоряча - бывало. Так ведь тетушка моя почище номера откалывала. Помню, как-то даму одну, что на бал явилась в таком же платье, как у самой государыни, Елизавета Петровна по щекам отхлестала, приговаривая: «Ништо тебе, дуре». А уж о маскарадах, в коих участвовали дамы в мужских, а кавалеры в женских одеяниях, и не гово рю. Тьфу! Сам я этим никогда не занимался, сплетен и слу хов не копил. А более всего любил я музыку и военные эк зерциции. Так и это мне в укор ставили! Вот так-то ... Ну да ладно об этом. Лучше скажите, как Вы относитесь к тому, что понаписали обо мне после того, как убит бьш я в Роп ше 3 июля 1762 года? Я: Как 3 июля? Всем известно, что это печальное собы тие случилось 6 июля. Вы не ошибаетесь? Он (с возмущением): Ничего себе - я ошибаюсь! Мне-то это лучше известно! В тот жаркий день внезапно куда-то по девался мой верный и единственный из оставшихся при мне лакей Маслов. А вокруг эти страшные, пьяные рожи. И этот жесткий ремень, который все туже затягивается на шее. А вскоре лживые манифесты, в которых бьш я обвинен во 9
The list of books you might like
