На рубеже двух столетий: сборник в честь 60-летия Александра Васильевича Лаврова

849 Pages·2009·2.772 MB·Russian

by  Всеволод Евгеньевич Багно

Научное приложение. Вып. LXXV
НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ

НА РУБЕЖЕ
ДВУХ СТОЛЕТИЙ
Сборник в честь 60"летия
Александра Васильевича Лаврова
Составители
Всеволод Багно, Джон Малмстад, Мария Маликова
Москва: Новое литературное обозрение
Санкт"Петербург: Институт русской литературы
(Пушкинский Дом) РАН
2009
УДК 821.161.1.09Лавров А.В.
ББК 83.3(2Рос=Рус)53
Н12
НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
Научное приложение. Вып. LXXV
Художник серии Н. Пескова
Н 12 На рубеже двух столетий: Сборник в честь 60&летия Александра Ва&
сильевича Лаврова М.: Новое литературное обозрение, 2009. —
848 с., ил.
Сборник статей посвящен 60"летию Александра Васильевича Лаврова,
ведущего отечественного специалиста по русской литературе рубежа XIX—
XX веков, публикатора, комментатора и исследователя произведений
Андрея Белого, В. Я. Брюсова, М. А. Волошина, Д. С. Мережковского и
З. Н.Гиппиус, М. А.Кузмина, Иванова"Разумника, а также многих дру"
гих писателей, поэтов и литераторов Серебряного века. В юбилейном при"
ношении участвуют виднейшие отечественные и зарубежные филологи—
друзья и коллеги А. В. Лаврова по интересу к эпохе рубежа столетий и к
архивным разысканиям, сотрудники Пушкинского дома, где А. В. Лавров
работает более 35 лет. Завершает книгу библиография работ юбиляра,
насчитывающая более 400 единиц.
УДК 821.161.1.09Лавров А.В.
ББК 83.3(2Рос=Рус)53
ISBN 978&5&86793&657&0
© Авторы. 2009
© Фото А. В. Лаврова — А. Балакин, 2007
© Художественное оформление. «Новое литературное обозрение», 2009
ВРАЧЕВАТЕЛЬ ЗАБЫТОГО
Факты— вещь упрямая. Они говорят нам, что Александр Васильевич
Лавров по рекомендации В. А. Мануйлова прямо со студенческой скамьи в
1971 году был зачислен в Институт русской литературы (Пушкинский Дом)
РАН референтом великого русского ученого"гуманитария ХХ века, акаде"
мика М. П. Алексеева. Они говорят нам, что в 1989 году по инициативе
академика Д. С. Лихачева он стал членом редколлегии серии «Литера"
турные памятники». Они говорят нам, что в 1997 году, по рекомендации
того же Д. С. Лихачева, Лавров в возрасте 48 лет был избран членом"кор"
респондентом РАН. Наконец, они говорят, что в 2008 году он был избран
академиком РАН по Отделению историко"филологических наук, как и
ранее, будучи выдвинутым впервые. В Академии наук планы исчислялись
листами. Спустя годы мне приятно вспомнить, что в те далекие семидеся"
тые, прогнозируя результаты голосования 2008 года, я предложил, в случае
с Александром Васильевичем, считать его листы лавровыми.
Идейные, нравственные, профессиональные противники Лаврова, к
которым он всегда относился с непреклонной враждебностью, называли
дело его жизни гальванизацией трупов. Как ни парадоксально, в извест"
ном смысле они были правы. По"видимому, не будет преувеличением
сказать, что то благородное дело, которым он занимается, сродни профес"
сии врачей, подчас дарующих нам вторую жизнь. Он возвращает к жизни
произведения, судьбы, репутации, оболганные, забытые, утерянные.
Е. Г. Эткинд некогда выдвинул концепцию переводческой «ниши»,
занятий художественным переводом инонациональных авторов как неко"
его укрытия, которым с конца 1920"х годов воспользовались многие вы"
дающиеся русские поэты. В 1960—1970"е годы такой «нишей» стали так"
же занятия «архивных мальчиков», как их тогда называли, русским
модернизмом. В результате в научный и читательский оборот были вве"
дены многочисленные неизданные тексты писателей Серебряного века.
Поскольку большевистский режим, цензура и метод социалистичес"
кого реализма справедливо усматривали в этих занятиях крамолу, прихо"
дилось оттачивать инструментарий, пользоваться эзоповым языком, при"
бегать к безукоризненно сухому стилю и объективистской манере подачи
материала. «Сухо пишешь»,— ядовито сказал как"то Александру Василь"
евичу его матерый противник, имевший в виду, что подобная манера из"
ложения не давала шансов доказать, что перед ними идейный враг.
6 В. Багно
Нелишне напомнить, что именно в эти годы, когда режим пытался
дотянуться в том числе и до тех, кто нашел для себя разного рода «ниши»
и занимался неподконтрольным системе делом, когда для острастки сажа"
ли таких наших товарищей, как К. Азадовский, Г. Суперфин, А. Ро"
гинский, Лавров был безукоризненно честен, порядочен и верен своим
друзьям.
У Александра Васильевича немало коллег, планомерно и плодотвор"
но работающих в той области, которой он посвятил свою жизнь, однако
все понимают, что речь идет о редкостном явлении нашей культуры. Ра"
зумеется, в основе всего был и остается дар Божий, который подчас мо"
жет и не нуждаться во внутренних и внешних импульсах и опорах. И все
же в случае с Лавровым уникальный круг учителей и друзей"единомыш"
ленников сыграл едва ли не решающую роль. Вкус к русской литературе
рубежа XIX—XX веков, унаследованный от Д. Е. Максимова, пришел в со"
прикосновение с умением работать с архивными документами, усвоенным
у К. Д. Муратовой, и интересом к скрупулезному и в то же время всеох"
ватному источниковедческому поиску, перешедшим к нему от М.П.Алек"
сеева. В то же время многолетняя дружба и творческое общение с С. Гре"
чишкиным, К. Азадовским, Т. Черниговской, Р. Тименчиком, К. Кумпан,
Дж. Малмстадом, Н. Котрелевым, А. Парнисом, Н. Богомоловым окон"
чательно сформировали как тип ученого, так и его научные пристрастия.
А. В. Лавров неоднократно предельно ясно и просто объяснял свой
интерес к наследию писателей эпохи модернизма. В период, когда он на"
чинал свой путь ученого, это было непаханое поле, именно в этой облас"
ти можно было приложить усилия с особым успехом.
Лавров принадлежит к редкой породе эрудитов. В старшем для нас
поколении поразительным эрудитом был М. П. Алексеев, в среднем—
В.Э. Вацуро и В. А. Туниманов, в нашем к этому же творческому, да и
человеческому типу принадлежат Р. Д. Тименчик, С. И. Николаев и
А.В.Лавров. Судьбе так было угодно распорядиться, что А. В. Лавров стал
референтом М. П. Алексеева, и тем самым прирожденное дарование ока"
залось отшлифованным руками мастера. Кстати, у Алексеева Лавров на"
учился также умению выстраивать известные ему факты по законам впол"
не детективной интриги.
Подобно врачу, который должен лечить больного, а не здорового,
Александр Васильевич всегда тяготел скорее к публикации неизданного,
чем к популяризации уже известного. При этом сказать, что объем введен"
ных Лавровым в культурный и научный оборот текстов писателей рубежа
XIX—XX веков огромен, значит сказать банальность или, точнее, не ска"
зать ничего. Он подготовил к изданию до той поры никому не известные
и недоступные тысячи страниц рукописей художественных произведений
и эпистолярного наследия Андрея Белого, Валерия Брюсова, Александра
Блока, Максимилиана Волошина, Зинаиды Гиппиус, Дмитрия Мережков"
ского, Иванова"Разумника и многих других. Сотни публикаций и десят"
Врачеватель забытого 7
ки подготовленных им книг ныне доступны всем, и на их основе готовятся
новые академические собрания сочинений русских писателей конца
XIX— начала ХХ века.
А. В. Лавров является постоянным участником серийных изданий
РАН— «Литературное наследство», «Памятники культуры. Новые откры"
тия», «Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома». Он член ре"
дакционных коллегий энциклопедического издания «Русские писатели
1800—1917. Биографический словарь», издательских серий «Литературные
памятники», «Новая библиотека поэта», «Современная западная русисти"
ка», «Новое литературное обозрение» и ряда других.
Скептикам, утверждающим, что современная Россия ничем не отли"
чается от Советского Союза образца семидесятых, можно ответить одним
скромным, но выразительным примером. Если в 1982 году по доносу не"
скольких пушкинодомцев Лавров вместе с К. Д. Муратовой и В. А. Бас"
каковым был объявлен участником сионистского заговора, то сейчас, на"
кануне юбилея, он избран действительным членом РАН.
Мне хотелось бы завершить этот скромный очерк, несколько пере"
фразировав самого Лаврова, писавшего в одной из первых своих статей,
опубликованной в далеком 1975 году: «На этом фоне образ Сковороды,
которым Андрей Белый заключает свой роман, выделяется удивительной
многозначностью, глубокой внутренней связью с творческими искания"
ми автора, с духовными устремлениями ХХ века» 1. На фоне выдающихся
исследований великих филологов второй половины ХХ столетия образы
писателей русского модернизма, созданные А. В. Лавровым, выделяются
удивительной многозначностью, глубокой внутренней связью с творчес"
кими исканиями авторов, с духовными устремлениями эпохи.
Для многочисленных друзей Александра Васильевича он всегда был
Лаврушей. Трудно, особенно накануне юбилея, называть академика Лав"
рушей, легко называть Лаврушу академиком. Ибо— кто же, если не он.
Всеволод Багно
1 Помню, с каким ободряющим ехидством академик М. П. Алексеев ска"
зал при мне своему молодому референту, получив от него в подарок оттиск
этой статьи, опубликованной в будапештском журнале «Studia Slavica»: «Вот уж
никогда бы не подумал, что вы будете писать о Сковороде».
8 Дж. Малмстад
ТАК БЫЛО
В сентябре 1966 года я студентом приехал в Советский Союз на де"
сять месяцев по обмену для работы над диссертацией о поэзии Андрея
Белого. За время пребывания в Ленинграде и Москве мне посчастливи"
лось познакомиться и сблизиться с последними представителями старой
литературной интеллигенции— такими незабываемыми людьми, как мой
научный руководитель Д. Е. Максимов, Л. Я. Гинзбург, Н. Я. Берковский,
Б.Я.Бухштаб, Н. Я. Мандельштам, Т. Ю. Хмельницкая и Э. Л. Линец"
кая,— называю лишь тех, к кому я особенно привязался; а также с не ме"
нее замечательной компанией критиков и ученых младшего поколения,
некоторые из которых, как Костя Азадовский и Яша Гордин, и сейчас мои
близкие друзья. Долгие разговоры с ними, часто прерывавшиеся всегда
вежливыми, без малейшего высокомерия советами «а прочитайте"ка вот
это...», были для меня такой школой истории русской литературы, о ка"
кой можно только мечтать.
Снова я вернулся в Ленинград в 1969 году на месяц, опять для рабо"
ты— на этот раз над изданием поэзии Михаила Кузмина, которое мы
готовили вместе с Владимиром Марковым, и над биографией поэта, ко"
торую я в то время писал. В следующем году я надеялся приехать снова,
однако этого не случилось. Мне отказали в визе и продолжали отказывать
в течение последующих двенадцати лет. Пожалуй, удивляться было нече"
му. Я, как и мои ближайшие друзья, никогда не скрывал своего мнения о
советском режиме. К тому времени, когда осенью 1981 года мне наконец
разрешили приехать в Советский Союз для работы в московских библио"
теках и архивах над биографией Белого, некоторые старые друзья, как
Надежда Яковлевна, увы, уже умерли, другим удалось эмигрировать, кое"
кто остался и очень удивился, вновь меня увидев.
И снова удача мне улыбнулась— не без помощи, конечно, Джона
Элсворта, еще одного любителя и исследователя Белого. Он дал мне
имена нескольких москвичей одного с нами поколения, разделявших
наше увлечение культурой так называемого «Серебряного века» (выраже"
ние это мне, как и нашему «юбиляру», не по душе, но от него уже, по"
хоже, не отделаться). Приехав в Москву, я встретился с ними, и объеди"
нявшая нас преданность делу изучения этого богатейшего периода
вскоре вылилась в несколько крепких дружб, которые, к счастью, про"
должаются и доныне.
Так было 9
Зная, что в Москве я занимаюсь исследованием творчества Белого,
друзья— например, Н. В. Котрелев— посоветовали мне обязательно по"
знакомиться с Сашей Лавровым, которого они сами узнали во время его
частых наездов в московские архивы. Имя А.В. Лаврова мне уже было хо"
рошо известно. Я с восторгом читал его публикации, часто совместные с
С. С. Гречишкиным, постоянным его соавтором в те годы— такие, напри"
мер, как письма Белого Федору Сологубу (1974), переписка Белого и
В.Я.Брюсова в 8"м томе «Литературного наследства» (1976), а также их
пионерское, ставшее теперь классическим исследование «Биографические
источники романа Брюсова “Огненный Ангел”» (1978). А также статьи
Лаврова «Андрей Белый и Григорий Сковорода» (1975), «Андрей Белый
и Кристиан Моргенштерн», блестящее (иначе не скажешь) «Мифотвор"
чество “аргонавтов”» (1978) и фундаментальный обзор «Рукописный ар"
хив Андрея Белого в Пушкинском Доме» (1980),— называю лишь неко"
торые из его ранних работ, образцов безупречной филологической школы.
Исчерпывающее владение литературными и архивными источниками, эн"
циклопедические познания— причем без тени педантизма, слишком
обычного в научных статьях, неизменная щедрость по отношению к кол"
легам, как русским, так и западным,— вот принципы, лежащие в основе
этих работ, выполненных в лучших традициях научного исследования.
Вих изысканном стиле не было ни малейшего привкуса тех примитивных
марксистско"ленинских «подходов» и жаргона, которые уродовали рабо"
ты советских авторов. (У него были хорошие учителя— Д. Е. Максимов,
M. П. Aлексеев и Л. Я. Гинзбург, которые, так же как и он, жили и мыс"
лили своими, а не «их» мыслями и ценностями). Можно было только
предполагать (позже я узнал точно), как трудно— а иногда и опасно—
было протаскивать такие бескомпромиссно честные тексты («буржуазный
объективизм»!) через те преграды, которые ставили тупоумные начальни"
ки. Вся эта серость, которая мертвых считала живыми, а живых мертвы"
ми, все еще стояла на пути тех, кто стремился раскрыть потрясающее мно"
гообразие культуры, на протяжении нескольких поколений этими самыми
начальниками уничтожавшейся или по крайней мере скрытой за провер"
биальными семью печатями. Их мертвящей власти над русской культурой
скоро пришел конец, но кто из нас в то время мог на это надеяться?
С Лавровым я уже был знаком заочно через любезное посредничество
Джона Элсворта. В середине 1970"х, готовя примечания к английскому
переводу «Петербурга» Белого (совм. с Робертом Магваером), я искал от"
веты на ряд вопросов, связанных с реалиями города. Джон, рассказавший
мне, что Лавров и Гречишкин как раз работают над комментарием к но"
вому изданию романа (1981), предложил адресовать мои вопросы Лавро"
ву, который, по его словам, знает Петербург лучше, чем кто"либо другой.
Он согласился передать мое письмо, поскольку прибегать к услугам по"
чты смысла не имело: отправлять письма по почте я перестал в 1970"х, ког"
да понял, что все они попадают не тем, кому адресованы, а другим чита"