Источники социальной власти: в 4 т. Т. 2. Становление классов и наций-государств, 1760–1914 годы (книга вторая)

520 Pages·2018·3.973 MB·Russian

by  Манн М.

1 / 52
Michael Mann
The Sources
of Social Power
Volume 2
The Rise of Classes and
Nation-States, 1760–1914
2 / 52
Майкл Манн
Источники
социальной
власти
Том 2
Становление классов
и наций-государств,
1760–1914 годы
Книга вторая
| Издательский дом ДЕЛО |
Москва | 2018
3 / 52
У ДК 316
Б БК 60.5
М23
Перевод с английского
Т. 1. История власти от истоков до 1760 года н. э. — Д. Ю. Карасев (перевод
и научная редакция).
Т. 3. Глобальные империи и революция, 1890–1945 годы — Д. Ю. Карасев,
под науч. ред. С. Моисеева.
Т. 4. Глобализации, 1945–2011 годы — О. Левченко, А. Гуськов, С. Коломиец,
под науч. ред. Д. Ю. Карасева.
Манн, Майкл
М23 Источники социальной власти: в 4 т. Т. 2. Становление классов и наций-
государств, 1760–1914 годы (книга вторая) / Майкл Манн; пер. с англ.
А. В. Лазарева; под науч. ред. Д. Ю. Карасева. — М. : Издательский дом «Дело»
РАНХиГС, 2018. — 520 с.
ISBN 978-5-7749-1273-5 (общ.)
ISBN 978-5-7749-1284-1 (т. 2)
ISBN 978-5-7749-1286-5 (т. 2-2)
Выделяя четыре источника власти — идеологический, экономический, воен-
ный и политический — в человеческих обществах, монография «Источники со-
циальной власти» прослеживает их исторические взаимоотношения.
Второй том аналитической истории социальной власти Майкла Манна
посвящен отношениям власти в период между промышленной революци-
ей и Первой мировой войной и сфокусирован на Франции, Великобритании,
габсбургской Австрии, Пруссии-Германии и Соединенных Штатах. Основы-
ваясь на фундаментальных эмпирических исследованиях, автор выдвигает
оригинальные теории становления наций и национализма, классовых кон-
фликтов, современного государства и современного милитаризма. Он также
подчеркивает социальную и историческую сложность рассматриваемых явле-
ний, не боясь обобщений. Майкл Манн исследует человеческое общество как
«структурированный беспорядок» и пытается разработать соответствующую
такому представлению социологическую теорию. Эта теория венчает собой за-
ключительную главу, где представлено оригинальное объяснение причин Пер-
вой мировой войны. Книга была впервые опубликована в 1993 г., новое изда-
ние второго тома включает обновленное предисловие, в котором автор прово-
дит анализ влияния и следа, оставленного данной работой в историографии.
Майкл Манн является почетным профессором социологии Калифор-
нийского университета в Лос-Анджелесе. Он автор таких книг, как «Власть
в XXI столетии: беседы с Джоном А. Холлом» (2011; рус. изд.: М., 2014), Inco-
herent Empire (2003) и Fascists (2004). В 2006 г. его книга «Темная сторона де-
мократии» (2004; рус. изд.: М., 2016) была удостоена премии им. Баррингто-
на Мура, вручаемой Американским социологическим обществом, как лучшая
книга по компаративной и исторической социологии.
УДК 316
ББК 60.5
ISBN 978-5-7749-1273-5 (общ.)
ISBN 978-5-7749-1284-1 (т. 2)
ISBN 978-5-7749-1286-5 (т. 2-2)
The Sources of Social Power. Vol. II: The Rise of Classes and Nation-States, 1760–
1914 by Michael Mann
Published by the Press Syndicate of the University of Cambridge
© Cambridge University Press 1993, 2012
© ФГБОУ ВО «Российская академия народного хозяйства и государственной
службы при Президенте Российской Федерации», 2018
iv
4 / 52
СОДЕРЖАНИЕ
Глава 12. Становление государства модерна. II. Автономия
военной власти · 1
Функции: I. Внутренний милитаризм · 2; Функции: II. Геополитический
милитаризм · 14; Военные: класс, бюрократизация и профессионализа-
ция в 1760–1815 годах · 23; На пути к формированию военной касты · 32;
Автономизация военной власти · 44; Заключение · 47; Библиография · 49
Глава 13. Становление государства модерна.
III. Бюрократи-зация · 53
Администрация «старого порядка» · 55; Стадия 1: династическая монар-
хия и война, 1700–1780 годы · 57; Стадия 2: революция, реформа и пред-
ставительство, 1780–1850 годы · 70; Стадия 3: инфраструктуры государ-
ства и промышленный капитализм, 1850–1914 годы · 83; Заключение · 89;
Библиография · 93
Глава 14. Становление государства модерна. IV. Расширение
набора гражданских функций · 96
Инфраструктурный рост, партийная демократия и нация · 97; Дого-
няющее развитие и военно-промышленный комплекс · 112; Социальное
гражданство, милитаризм и монархизм · 123; Заключение по главам 11–
14 · 129; Библиография · 132
Глава 15. Обратимый подъем британского рабочего класса,
1815–1880 годы · 135
Теории движений рабочего класса · 135; Предпринимательский капита-
лизм и народная политика, 1760–1832 годы · 143; Пролетарские восста-
ния чартистов, 1832–1850 годы · 153; Расцвет секционного тред-юниониз-
ма, 1850–80-е годы · 169; Заключение · 176; Библиография · 178
Глава 16. Нация среднего класса · 180
Теоретические вопросы · 180; Фракции среднего класса · 185; Три фрак-
ции одного класса · 211; Идеологическое гражданство среднего клас-
са · 213; Политический национализм среднего класса · 218; Заключе-
ние · 235; Библиография · 237
Глава 17. Классовая борьба в период второй промышленной
революции, 1880–1914 годы. I. Великобритания · 242
Вторая промышленная революция · 242; Объяснение подъема рабочего
движения в Британии · 247; Политические стратегии рабочих и режи-
ма · 269; Заключение · 278; Библиография · 279
v
5 / 52
Глава 18. Классовая борьба во время второй промышленной
революции, 1880–1914 годы. II. Сравнительный анализ рабочих
движений · 282
Теория · 282; Сравнительные данные по рабочим движениям разных
стран · 285; США: политические кристаллизации и упадок социализ-
ма · 291; Развитие рабочего движения в США до Первой мировой вой-
ны · 294; Четыре американские политические кристаллизации · 303;
Империалистическая Россия: самодержавный милитаризм и револю-
ция · 322; Франция: конкурирующие политические кристаллизации, со-
перничающие варианты социализма · 331; Германия: полуавторитарное
инкорпорирование · 337; Другие европейские страны · 346; Заключе-
ние · 349; Библиография · 355
Глава 19. Классовая борьба во время второй промышленной
революции, 1880–1914 годы. III. Крестьянство · 360
Аграрные классы · 362; Глобальная коммерциализация сельского хо-
зяйства · 366; Государства и аграрные классы: четыре основных паттер-
на · 370; Партийная демократия во Франции и в США · 372; Вызов силь-
ным монархиям: Германия и Австро-Венгрия · 378; Вызов слабым монар-
хиям: Скандинавия и Россия · 385; Заключение · 390; Библиография · 394
Глава 20. Теоретические выводы: классы, государства, нации
и источники социальной власти · 398
Классы и государства · 398; Нации и государства · 407; Источники со-
циальной власти · 415
Глава 21. «Решительная» эмпирическая кульминация:
геополитика, классовая борьба и Первая мировая война · 419
Скатывание к войне · 421; Реалистические теории Первой мировой, или
Великой, войны · 423; Предварительная критика реалистического объ-
яснения · 433; Государственные деятели монархий · 441; Высшее коман-
дование · 444; Как государственные служащие монархий и высшее ко-
мандование перешли к войне · 447; Партийные демократии · 451; Классы,
нации и геополитика · 461; Капиталисты и экономический империа-
лизм · 464; Социальный империализм и народные классы · 470; Социаль-
ный империализм и дрейф режима в Германии · 479; Заключение · 488;
Библиография · 493
Приложение. Дополнительные статистические таблицы
по государственным финансам и численности
государственных служащих · 496
6 / 52
ГЛАВА 12
Становление государства модерна
II. Автономия военной власти
КАК ПОКАЗАНО в главе 11, война была главной государ­
ственной функцией в 1760 г. И в 1910 г. военные расхо­
ды все еще составляли половину государственных бюд­
жетов. Милитаризм сохранял центральное значение
для современного государства до 1914 г. — на самом деле и позд­
нее, в XX в. Тем не менее аномальный период геополитическо­
го и социального мира, воцарившийся на Западе после Второй
мировой войны, заставил социологию пренебречь важностью
военной организации для современного общества. Эта глава
рассматривает три ключевых вопроса военной власти: кто кон­
тролировал вооруженные силы, какова была их внутренняя ор­
ганизация и какие функции они выполняли1.
1. Вопрос контроля может быть сформулирован в терминах,
взятых из основных теорий государства, обсуждавшихся
в главе 3. Находились ли вооруженные силы под контролем
господствующих классов, плюралистической партийной де­
мократии или автономной государственной элиты? Или же
они были институционально автономны от любого внешне­
го контроля в качестве военной касты? Однозначного ответа
для всего разнообразия периодов, мест и режимов, рассмо­
тренных здесь, может и не быть.
2. Военная организация включает взаимодействие двух иерар­
хий: отношения между офицерами и рядовыми и их вне­
шние отношения с социальными классами, а также два
модернизационных процесса — бюрократизацию и профес­
сионализацию. Возникновение «армий граждан» ослабило
обе иерархии (например, Best 1982). Между тем военная ор­
ганизация по сути есть концентрированное принуждение.
Солдатам необходима принудительная дисциплина, чтобы
1. Основные источники для этой главы: Vagts 1959; Janowitz 1960; Gooch 1980; Best
1982; McNeill 1983; Strachan 1983; Bond 1984; Anderson 1988; Dandeker 1989.
1
7 / 52
они рисковали своими жизнями и отнимали чужие в бою.
Вооруженные силы большинства стран представляют собой
дисциплинизированную иерархию. Поскольку в этот пери­
од большинство армий входило в состав воинских соедине­
ний, ведущих упорядоченные военные операции, военная
организация была чрезвычайно четко выражена. Военные
власти представляли собой сегментарные властные органи­
зации, подрывающие и часто подавляющие народные пред­
ставления о классе и гражданстве. Тем не менее военная ор­
ганизация трансформировалась. Бюрократическим путем
она была инкорпорирована в структуру государства, одна­
ко это не положило конец ее институциональной автоно­
мии. Она также профессионализировалась, при этом остава­
ясь переплетенной с классами общества и государственной
бюрократией.
3. Военные функции, как только они были монополизирова­
ны государством, стали тем, что я называю милитаристской
кристаллизацией. Эта кристаллизация была двойственной:
геополитической (ведение внешних войн) и внутренней (по­
давление недовольств). Сохранились обе функции, но они
также претерпели изменения.
В целом я прослеживаю удивительно парадоксальную тенден­
цию: несмотря на формальное включение военной власти в го­
сударство и рост широкого национального гражданства, автоно­
мия и сегментарная власть военной касты росли на протяжении
всего рассматриваемого периода, тем самым приводя к неодно­
значным последствиям и определенной опасности для запад­
ного общества. Почему вы разделяете политическую и военную
власть, спрашивают меня критики (например, Рансиман (Runci­
man 1987) и Эрик Райт в дружеских дискуссиях). Я отвечаю: по­
тому что они были разделены, автономны в наше время, причем
с самыми опустошительными последствиями. Повествование
в этой главе заканчивается на том самом всемирно­историче­
ском моменте, когда западные военные вели усиленную подго­
товку к  демонстрации силы.
Функции: I. Внутренний милитаризм
Армия, реже флот, были необходимы для поддержания вну­
треннего порядка, хотя их роль значительно изменилась на
2
8 / 52
протяжении рассматриваемого периода2. Я выделяю четыре
уровня внутренних репрессий. Наименее репрессивным счи­
тается то государство, которое наводило общественный поря­
док исключительно путем примирения, соглашения и убеждения,
не прибегая к репрессиям. Очевидно, что ни одно государ­
ство не являлось абсолютно миролюбивым, и, таким образом,
все они иногда или в обычном порядке переходили к репрес­
сиям. Второй уровень — это охрана правопорядка в современном
смысле, то есть борьба с преступлениями и беспорядками с по­
мощью обученных отрядов, имеющих только легкое вооруже­
ние и не располагающих ресурсами для демонстрации военной
силы. Это редко являлось функцией армии. На протяжении
большей части XVIII в. полицейский контроль был функци­
ей констеблей, назначавшихся и сегментарно контролировав­
шихся местной знатью. Даже Лондон — самый большой город
Европы охранялся пестрой смесью из приходских констеблей.
Но если проблема обострялась до третьего уровня беспорядков,
превосходивших возможности констеблей, тогда отряды регу­
лярной армии, милиция и другие военизированные формирова­
ния призывались для демонстрации силы.
Беспорядки в основном были демонстративными. Сталки­
ваясь с превосходящей силой, протестующие обычно рассеи­
вались. Далее власти могли обдумать способ решения пробле­
мы. Обычно это был ритуальный обмен насилием. Когда это
не срабатывало, ситуация перерастала в четвертую стадию ши­
рокомасштабных военных репрессий, то есть в фактические бое­
вые действия и стрельбу обычно с помощью регулярных войск.
Ни власти, ни армия не приветствовали такое положение, по­
скольку оно фактически демонстрировало их неспособность
обеспечить рутинный порядок. Его инструменты также были
относительно неконтролируемыми. Поведение протестующих
и солдат, когда ружья палят, конница идет в атаку, а сабли ру­
бят, на узких улицах предугадать непросто. В итоге это могло
привести к еще большим беспорядкам, и власти часто избавля­
лись от чиновников, отдавших такой приказ.
Между 1600 и 1800 гг. центральные власти применили боль­
ше репрессий третьего и четвертого уровня, поскольку армия
заняла место местной знати и ее вассалов. Абсолютистские ре­
жимы XVIII в. в дальнейшем добавили новые военизированные
полицейские организации в столицах и изредка по всей стране.
Самой известной из них была французская конно­полицейская
стража (Maréchaussée) — более трех тысяч человек, ответствен­
2. В этой части я всецело полагался на сравнительную работу Эмсли об управлении
(Emsley 1983).
3
9 / 52
ных перед военным министром. В 1780­х гг. военно­полицей­
ская стража численностью более трехсот человек поддержива­
ла порядок в Вене. Это были военизированные формирования,
постоянное присутствие которых в основном демонстрирова­
ло силу, предназначенную для повышения общего контроля
и предотвращения преступлений и беспорядков (Axtmann 1991).
Конституционные режимы, с подозрением относившиеся к ре­
гулярным армиям, создали милицию, но укомплектовали ее
офицерским составом из местного дворянства, слабо координи­
ровавшего свои действия с армией.
Главным достижением XIX в. было создание муниципаль­
ных, региональных и национальных полицейских сил, органи­
зационные возможности которых были сравнимы с армейски­
ми, хотя и без соответствующей численности, арсеналов или
потенциальной возможности прибегнуть к четвертому уровню
насилия. Они были подчинены не армии или приходу, а бо­
лее свободным гражданским властям. Британские полицей­
ские власти были на одном полюсе: безоружные, контролируе­
мые на локально­региональном уровне городом и графством,
но  в  чрезвычайных ситуациях координируемые из  Лондо­
на. В других местах гражданские и вооруженные организа­
ции существовали параллельно. Во Франции Главное управ­
ление национальной безопасности (Sûreté Nationale), первона­
чально парижское и подчинявшееся Министерству внутренних
дел, поглотило городские полицейские власти и жандарме­
рию, вышедшую из конно­полицейской стражи, было вооруже­
но и подчинялось военному министерству. Прусская полиция
в наибольшей степени сохранила военный дух, хотя формально
была отделена от армии и находилась под возрастающим гра­
жданским контролем примерно с 1900 г. Армия США, взаимо­
действуя с государственными вооруженными формирования­
ми, становилась национальной гвардией, которая, в свою оче­
редь, взаимодействовала с местными полицейскими властями.
Эти разнообразные полицейские власти и вооруженные фор­
мирования имели тенденцию заменять армию на третьем уров­
не принуждения. В настоящее время армии специализируют­
ся на четвертом уровне, ограничиваясь серьезными вспышками
организованного насилия, в тесном взаимодействии с другими
властями.
Современные социологи интерпретируют это развитие под
воздействием двух доминирующих и относительно мирных тео­
рий модерна — либерализма и марксизма. Под этим, в особен­
ности под ростом рутинизации надзора, они понимают более
глубокую и существенно более диффузную социальную транс­
формацию — «умиротворение» самого гражданского обще­
4
10 / 52