Источники социальной власти: в 4 т. Т. 2. Становление классов и наций-государств, 1760–1914 годы (книга первая)

512 Pages·2018·3.794 MB·Russian

by  Манн М.

1 / 51
Michael Mann
The Sources of
Social Power
Volume 2
The Rise of Classes and
Nation-States, 1760–1914
2 / 51
Майкл Манн
Источники
социальной
власти
Том 2
Становление классов
и наций-государств,
1760–1914 годы
Книга первая
| Издательский дом ДЕЛО |
Москва | 2018
3 / 51
У ДК 316
Б БК 60.5
М23
Перевод с английского
Т. 1. История власти от истоков до 1760 года н. э. — Д. Ю. Карасев (перевод
и научная редакция).
Т. 3. Глобальные империи и революция, 1890–1945 годы — Д. Ю. Карасев,
под науч. ред. С. Моисеева.
Т. 4. Глобализации, 1945–2011 годы — О. Левченко, А. Гуськов, С. Коломиец,
под науч. ред. Д. Ю. Карасева.
Манн, Майкл
М23 Источники социальной власти: в 4 т. Т. 2. Становление классов и наций-
государств, 1760–1914 годы (книга первая) / Майкл Манн; пер. с англ.
А. В. Лазарева; под науч. ред. Д. Ю. Карасева. — М. : Издательский дом «Дело»
РАНХиГС, 2018. — 512 с.
ISBN 978-5-7749-1273-5 (общ.)
ISBN 978-5-7749-1284-1 (т. 2)
ISBN 978-5-7749-1285-8 (т. 2-1)
Выделяя четыре источника власти — идеологический, экономический, воен-
ный и политический — в человеческих обществах, монография «Источники со-
циальной власти» прослеживает их исторические взаимоотношения.
Второй том аналитической истории социальной власти Майкла Манна
посвящен отношениям власти в период между промышленной революци-
ей и Первой мировой войной и сфокусирован на Франции, Великобритании,
габсбургской Австрии, Пруссии-Германии и Соединенных Штатах. Основы-
ваясь на фундаментальных эмпирических исследованиях, автор выдвигает
оригинальные теории становления наций и национализма, классовых кон-
фликтов, современного государства и современного милитаризма. Он также
подчеркивает социальную и историческую сложность рассматриваемых явле-
ний, не боясь обобщений. Майкл Манн исследует человеческое общество как
«структурированный беспорядок» и пытается разработать соответствующую
такому представлению социологическую теорию. Эта теория венчает собой за-
ключительную главу, где представлено оригинальное объяснение причин Пер-
вой мировой войны. Книга была впервые опубликована в 1993 г., новое изда-
ние второго тома включает обновленное предисловие, в котором автор прово-
дит анализ влияния и следа, оставленного данной работой в историографии.
Майкл Манн является почетным профессором социологии Калифор-
нийского университета в Лос-Анджелесе. Он автор таких книг, как «Власть
в XXI столетии: беседы с Джоном А. Холлом» (2011; рус. изд.: М., 2014), Inco-
herent Empire (2003) и Fascists (2004). В 2006 г. его книга «Темная сторона де-
мократии» (2004; рус. изд.: М., 2016) была удостоена премии им. Баррингто-
на Мура, вручаемой Американским социологическим обществом, как лучшая
книга по компаративной и исторической социологии.
УДК 316
ББК 60.5
ISBN 978-5-7749-1273-5 (общ.)
ISBN 978-5-7749-1284-1 (т. 2)
ISBN 978-5-7749-1285-8 (т. 2-1)
The Sources of Social Power. Vol. II: The Rise of Classes and Nation-States, 1760–
1914 by Michael Mann
Published by the Press Syndicate of the University of Cambridge
© Cambridge University Press 1993, 2012
© ФГБОУ ВО «Российская академия народного хозяйства и государственной
службы при Президенте Российской Федерации», 2018
4 / 51
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие к новому изданию · 1
Библиография · 13
Благодарности · 15
Глава 1. Введение · 17
Модель организации власти ИЭВП · 24; Революционное долгое столе-
тие? · 29; Социальное изменение: стратегии, «нечистое» переплетение,
непреднамеренные последствия · 38; Библиография · 42
Глава 2. Отношения экономической и идеологической власти · 44
Экономическая власть: капитализм и классы · 45; Отношения идеологи-
ческой власти · 58; Заключение · 67; Библиография · 67
Глава 3. Теория государства модерна · 69
Пять теорий государства · 70; Основные понятия политической социо-
логии Вебера: институциональный анализ · 83; Политические институты
XIX века · 92; Функциональный анализ: модель полиморфной кристал-
лизации · 109; Государственные кристаллизации высшего уровня · 117;
Заключение · 125; Библиография · 126
Глава 4. Промышленная революция и либерализм «старого
порядка» в Британии, 1760–1880 годы · 129
Промышленная революция · 130; Классы XVIII века · 134; Классы в эко-
номике, 1760–1820 годы · 140; Революция в идеологической власти · 143;
Политический суверенитет и представительство · 148; Политэкономия
государства · 154; Война и реформа, 1760–1815 годы · 158; Реформа, а не ре-
волюция, 1815–1832 годы · 164; Триумф либерализма «старого порядка»,
1832–1880 годы · 171; Заключение · 176; Библиография · 179
Глава 5. Американская революция и институционализация
конфедеративного либерального капитализма · 183
Американские колонии · 183; Восстание · 191; Война и «революция» · 197;
Конституционное урегулирование · 205; Заключение по Америке · 213;
Библиография · 217
Глава 6. Французская революция и буржуазная нация · 219
Экономическая и политическая власть при «старом порядке» · 223; Идео-
логическая и военная власть при старом режиме · 229; Фискальный кри-
зис и рост принципиального сопротивления · 234; Возникновение идео-
логической элиты · 242; Революция становится классовой борьбой · 256;
v
5 / 51
Революция становится национальной борьбой · 262; Выводы по Фран-
ции · 267; Библиография · 269
Глава 7. Выводы по главам 4–6: возникновение классов
и наций · 273
От феодализма к капитализму · 279; Милитаризм до 1792 года · 282;
Идеологическая власть · 290; Милитаризм после 1792 года · 303; Заклю-
чение · 316; Библиография · 322
Глава 8. Геополитика и международный капитализм · 324
Теоретические перспективы · 324; Детерминанты власти · 329; Экономи-
ческая власть и гегемония, 1760–1914 годы · 334; Англо-французское со-
перничество · 340; Эпоха «Концерта великих держав» и баланса сил, 1815–
1880 годы · 355; Транснациональный капитализм, 1815–1880 годы · 362;
Пошатнувшиеся геополитика и капитализм, 1880–1914 годы · 367; Заклю-
чение · 374; Библиография · 375
Глава 9. Борьба за Германию: Пруссия и авторитарный национал-
капитализм · 379
Три соперника, три теоретических вопроса · 379; «Германское» разви-
тие · 384; Создание Германской империи: особый путь · 390; Германская
империя и автономия государства · 405; Заключение по Пруссии · 416;
Библиография · 418
Глава 10. Борьба за Германию: Австрия и конфедеративное
представительство · 421
Что мы называем Австрией · 421; Капитализм при Габсбургах · 425; На-
ционализм и представительство, 1815–1867 годы · 429; Внутренняя поли-
тика в дуалистической монархии, 1867–1914 годы · 438; Последняя гор-
дость: военная геополитика, 1867–1918 годы · 444; Контрфактические
стратегии режима · 448; Заключение по Германии и миру · 450; Библио-
графия · 453
Глава 11. Становление государства модерна
I. Количественные показатели · 456
Размер государства: тренды в государственных расходах · 461; Набор го-
сударственных функций: охват государства · 480; Государственные до-
ходы и представительство · 483; Численность госслужащих, армии и бю-
рократии · 492; Предварительные выводы · 499; Библиография · 500
6 / 51
ПРЕДИСЛОВИЕ К НОВОМУ ИЗДАНИЮ
Перед вами дерзкая и амбициозная книга. Она прослежива-
ет и интерпретирует развитие отношений власти в передовых
странах мира на протяжении 150 лет при помощи общей модели
власти в человеческих обществах. Читатели первого тома книги
уже знакомы с моим главным тезисом о том, что развитие чело-
веческих обществ можно объяснить в терминах взаимоотноше-
ний четырех источников социальной власти — идеологическо-
го, экономического, военного и политического (модель ИЭВП,
англ. IEMP). Эти четыре источника порождают сети взаимо-
действия с несовпадающими границами. Они пересекаются, на-
кладываются друг на друга, переплетаются и порой сливаются
воедино, бросая вызов тем простым и стремящимся к унифика-
ции объяснениям общества, которые обычно дают обществове-
ды. Но что важнее, они также ставят под сомнение способность
социальных акторов полностью осознавать социальную ситуа-
цию, в которой они находятся. Именно эта неопределенность
придает непредсказуемость человеческим действиям, а также
обеспечивает непрерывный ход социального изменения.
И все же исторический период, охватываемый этим томом,
не столь велик по сравнению с тремя другими томами. В отли-
чие от них его нельзя назвать глобальным. Один восторженный
рецензент начал свой обзор этого тома словом: «Колоссально!»,
а закончил фразой: «Этот том выделяется своим героическим
размахом, а глубина анализа свидетельствует о проницательно-
сти и решительности автора» (Snyder 1995: 167). Однако других
читателей разочаровало снижение масштабности по сравнению
с первым томом. Здесь с самого начала я решительно концен-
трируюсь только на Европе и Америке. В первую очередь фокус
сужается потому, что «долгий девятнадцатый век» Европы и ее
«белых колоний» представляет собой «передовой фронт» власти
в мире. Это был первый период в мировой истории, когда одна
региональная цивилизация стала доминировать во всех источ-
никах социальной власти — идеологическом, экономическом,
военном и политическом. Это доминирование продлилось не-
долго, хотя и продолжало существовать в июле 1914 г., в самом
конце периода, который охватывает этот том. Тем не менее еще
1
7 / 51
большая фокусировка этого тома вынуждает преимущественно
игнорировать глобальные империи данных держав. И то и дру-
гое вызвало критику за европоцентризм, но мне она представ-
ляется неоправданной, хотя Европа действительно была самой
важной частью света того времени. Я вовсе не намеревался иг-
норировать глобальные империи или мир в целом, они предмет
третьего и четвертого томов.
В моем решении сосредоточиться на ведущих, передовых
странах свою роль сыграли и методологические соображения.
Меня часто спрашивают о моем методе. Должен сознаться в сво-
ей методологической несознательности. Я просто делаю то, что
делаю, не рассуждая особенно о собственном методе. Джозеф
Брайант (Bryant 2006) и Тим Джейкоби (Jacobi 2004) дают го-
раздо более удачное объяснение моей методологии, нежели то,
которое я когда-либо смогу предложить. Однако есть несколько
практических схем того, что я делаю. Во-первых, я свожу к ми-
нимуму число стран и регионов, фокусируюсь на передовом
фронте власти, самых продвинутых цивилизациях в отдельный
момент времени. Наиболее явно я проделал это во втором томе,
где обсуждаю только ведущие страны европейской цивилиза-
ции: Британию, Францию, Пруссию-Германию, Австро-Вен-
грию и Соединенные Штаты (Россия играет куда более второ-
степенную роль).
Во-вторых, я читаю все, что можно, об этих передовых фрон-
тах в пределах своих лингвистических возможностей, но пре-
кращаю, когда дальнейшее чтение добавляет лишь незначи-
тельные детали или улучшения к тому или иному моему дово-
ду. Этого момента насыщения я достигал быстрее для ранних,
нежели для поздних, периодов истории, потому что по ранней
истории я действительно смог прочесть почти все опубликован-
ные работы. Однако подготовка второго тома стала для меня
поучительным опытом. Даже после того, как я решил сфоку-
сироваться на нескольких странах, стремление прочесть о них
хотя бы половину доступной литературы привело к тому, что
я потратил огромное количество времени и написал слишком
много для того, чтобы исполнить свое изначальное намерение
и охватить имперскую историю, а также довести свой рассказ
до настоящего времени. Поэтому я оставил империи на третий
том, включив туда американскую и японскую империи, а на-
стоящего времени я касаюсь только в четвертом.
Оставшись со  вторым томом, наполовину написанным,
но все еще слишком большим, я осознал, что, если хочу когда-
нибудь добраться до настоящего времени, мне надо не толь-
ко написать еще несколько томов, но и быть более избиратель-
ным в своем чтении. К счастью, на помощь мне пришли высокие
2
8 / 51
технологии. Развитие разных онлайн-возможностей значитель-
но сократило мои трудозатраты по чтению. В ходе подготовки
третьего и четвертого томов я смог вкратце ознакомиться с пе-
риодом или проблемой, просматривая онлайн-программы соот-
ветствующих университетских курсов. Такие программы давали
мне представление о том, какие книги преподаватели рекомен-
дуют студентам, а лучшие из программ в первом приближении
даже знакомили меня с актуальными спорами по конкретной
тематике. Затем я использовал новейшие рецензии на книги
и обзорные статьи в журналах, доступные через электронную
библиотечную базу Университета Калифорнии в Лос-Андже-
лесе, чтобы уже потом читать, что о данной проблеме пишут
современные авторы. Вскоре я начал отдавать предпочтение
именно тем обзорам книг, в которых были ясно приведены до-
воды автора и его данные, а не тем, в которых рецензент ради
ублажения своего честолюбия концентрируется на собственном
мнении. Затем я читал отобранные таким образом работы. Сле-
дование этому методу — одна из причин, по которой я чаще ссы-
лаюсь на книги, чем на журнальные статьи, о чем я особенно
и не задумывался, пока мне не указал на это Роджерс Брубейкер.
Однако чтение — это не всегда правильное определение того, что
я проделывал с книгами, потому что часто я прибегал к просто-
му «мародерству», проглядывая странички содержания с назва-
ниями глав и алфавитный указатель по интересующим меня те-
мам, игнорируя остальное. Конечно, это научный грех, но его
совершенно невозможно избежать в любой обобщающей работе,
учитывая необъятность сегодняшней академической продукции.
Третий аспект моего метода состоит в том, что во всех то-
мах я постоянно перемещаюсь зигзагообразно от теории к дан-
ным и обратно, сначала развивая общую идею, а затем проверяя
и корректируя ее, привлекая исторические свидетельства, потом
снова возвращаясь к теории, потом снова к данным и так далее.
В одном отношении этот том отличается от первого. Я уже от-
метил, что, объясняя, почему Европа первой открыла путь к мо-
дерну, нельзя использовать сравнительный метод именно по-
тому, что нет других автономных случаев подобного прорыва
(примечательный прорыв Японии произошел путем осознан-
ной адаптации европейских институтов). Все, что возможно, —
это сравнить Европу с единственным случаем, когда прорыв
к промышленному капитализму мог произойти, но не произо-
шел в имперском Китае. Однако во втором томе я все же могу
прибегнуть к сравнительному методу, потому что Европа раз-
делилась на нации-государства, которые были отделены друг
от друга границами и у которых было достаточно сходств и раз-
личий в развитии, чтобы их можно было сравнить. Некоторые
3
9 / 51
читатели приняли мой отказ от сравнительного метода в пер-
вом томе за принципиальный. Но нет, он был исключительно
прагматическим, реалии же этого тома позволяют мне провести
сравнительное исследование.
Но опять-таки этот том предполагает исключительно социо-
логический взгляд на историю, который больше насыщен тео-
ретическими вопросами, чем это принято у историков, и при
этом больше насыщен историей, чем это принято у социологов.
Это справедливо даже для тома, который не отличается боль-
шим географическим и историческим охватом.
Позвольте указать, что я считаю сильными сторонами это-
го тома. В нем я продолжаю развивать свой довод, выдвинутый
еще в первом томе, о том, что общества не являются унитарны-
ми или системными. Человеческие общества создаются сетями
власти (идеологической, экономической, военной и политиче-
ской), границы которых не совпадают. Эти сети пересекаются,
накладываются друг на друга и переплетаются, образуя гораз-
до менее жесткие единицы, чем полагают большинство социо-
логов. В период, которому посвящен этот том, как я отмечаю
на с. 9, государства оформились в нации-государства с жестки-
ми до определенной степени границами между ними. Но они
тем не менее вплетены в более обширную транснациональную
западную цивилизацию, с которой в каком-то смысле они кон-
курировали за роль главного композита. Таким образом, основ-
ное понятие социологии — «общество» продолжало свои мета-
морфозы между нацией-государством и цивилизацией. Однако
сходство и различие каждого национального объединения и тот
факт, что они все возводили то, что я называю клеткой, вокруг
некоторых сфер жизни своих подданных/граждан, позволили
мне провести их сравнительный анализ.
Эти сравнения сосредоточены на том, что я выделяю в ка-
честве двух главных акторов Нового времени: классы и нации-
государства. Я утверждаю, что их нельзя рассматривать, как это
обычно принято, совершенно отдельно друг от друга. Они так-
же не являются противоположностями, ослабляющими друг
друга. Напротив, отношения экономической и политической
власти развивались, переплетаясь друг с другом, воздействуя
друг на друга, а не подрывая развитие друг друга.
Последние веяния в социологии и истории затруднили по-
нимание этого. Когда я начинал писать этот том, доминиро-
вал классовый анализ. То, что называлось социальной историей,
чрезмерно фокусировалось на классовых отношениях, в особен-
ности на рабочем классе. Затем наступила реакция на этот пе-
рекос в виде общего «культурного поворота», в котором куль-
тура, а не экономика стала главным предметом исследования.
4
10 / 51