Table Of Content

НЕМЕЦКИЕ НАСЕЛЕННЫЕ ПУНКТЫ В СССР ДО 1941 г. СПРАВОЧНИК МОСКВА 2002 ББК 63.3 (2) Д 478 Издание осуществлено при финансовой поддержке Министерства экономического развития и торговли Российской Федерации Немецкие населенные пункты в СССР до 1941 г.: География и население. Справочник. Сост. В.Ф. Дизендорф. М.: Общественная академия наук российских немцев. - 2002. - 479 с. ISBN 5-93227-001-2 Справочник содержит информацию об административно-территориальной принадлежности и численности населения до 1941 г. около 5 тыс. населенных пунктов СССР, основную или значительную часть жителей которых составляли немцы. Это первое подобное издание, выпущенное на русском языке и основанное на материалах советской официальной статистики. Справочник задуман в помощь составителям "Книги Памяти российских немцев", подготовка которой намечена Общественной академией наук российских немцев. Издание предназначено также для всех, кто интересуется историей российских немцев и национальной политики в СССР. Рецензенты: профессор, доктор исторических наук В.Г.ЧЕБОТАРЕВА кандидат исторических наук В.М. КАРЕВ В.Ф. Дизендорф, 2002 Общественная академия наук российских немцев, 2002 От составителя В среде наших соплеменников давно зреет замысел создания "Книги Памяти" российских немцев, ставших жертвами сталинского террора. Речь идет об огромной, почти необозримой работе. Только в так называемой трудармии (советские концлагеря или полулагерные формирования, официально именовавшиеся "рабочими колоннами") в период Второй мировой войны и в первые послевоенные годы находились сотни тысяч российских немцев. Многие тысячи из них погибли. В последнее время идея поименного увековечения их памяти стала приобретать практические очертания: идет работа по созданию "Книг памяти" немцев-трудармейцев Тагиллага (Свердловская обл.), Усольлага (Пермская обл.), Вятлага (Кировская обл.), уже вышло из печати первое подобное издание.1 17 ноября 2000 г. в Москве состоялся семинар "Книга Памяти российских немцев", организованный Общественной академией наук российских немцев. Его участники детально обсудили многие серьезные проблемы, с которыми эта работа сопряжена. Отмечалось, в частности, что в первичной документации имеется масса неточностей и ошибок, сильно затрудняющих ее использование. Это касается, прежде всего, наименований населенных пунктов, а также районов, краев, областей, республик, где родились или откуда направлялись в трудармию российские немцы. С данной проблемой хорошо знакомы составители всевозможных "Книг памяти", где фигурируют географические названия. В нашем случае трудности многократно усугубляются из-за того, что российские немцы того периода происходили в основном из немецких населенных пунктов на территории СССР, названия которых по понятным причинам особенно сильно подвержены искажениям. Участники семинара поручили автору данных строк составить перечень немецких населенных пунктов в СССР до 1941 г. с указанием их административно- территориальной принадлежности. Данное издание, подготовка которого потребовала двух лет напряженного труда, может считаться результатом выполнения тогдашнего поручения. Изучение населенных пунктов российских немцев, начиная с установления их точных названий и местоположения, по своей значимости, конечно, выходит далеко за рамки составления "Книг памяти", сколь бы важной ни являлась последняя задача. В данном отношении сделано пока немного, хотя историография российских немцев в последние годы развивалась весьма интенсивно. История немецких поселений почти не нашла отражения и в 1-м томе Энциклопедии "Немцы России", вышедшем в свет в Москве в 1999 г. Правда, составители публично заявили о намерении восполнить этот пробел в последующих томах Энциклопедии. Дореволюционные российские авторы не раз публиковали перечни немецких населенных пунктов на территории страны. Отметим в этой связи хотя бы известную книгу А. Клауса.2 В советский период подобная попытка предпринималась в отечественной литературе по сути дела лишь однажды - в немецком крестьянском календаре "Вольная Нива", выпущенном двумя изданиями в Покровске (Энгельс), столице АССР Немцев Поволжья, в 1927 г. [79]. На первый взгляд, подобная публикация едва ли соответствует тематике популярного издания, каковым являлся покровский календарь-альманах. Но в условиях краткой политической "оттепели" времен НЭПа научная общественность Немреспублики использовала любые возможности, чтобы напомнить немецкому населению АССР НП и всего СССР о его исторических корнях. За отсутствием соответствующих специализированных изданий проблематика истории российских немцев широко освещалась в экономическом журнале "Унзере Виртшафт", педагогическом журнале "Волгадойчес Шульблатт", газете "Нахрихтен", других периодических изданиях АССР НП, а также в отдельных книгах и брошюрах, среди которых выделяются работы Ф. Шиллера, Д. Шмидта, П. Любомирова.3 Скромную публикацию в покровском календаре и сегодня трудно переоценить. Из нее широкий читатель впервые получал представление о местонахождении многих сотен немецких поселений на политико-административной карте СССР. Правда, перечень в "Вольной Ниве" не отличался ни особой точностью, ни полнотой. Если населенные пункты АССР НП нашли в нем адекватное отражение, то этого не скажешь о немецких поселениях за пределами Немреспублики. По некоторым регионам (например, Волынь) указаны не сами населенные пункты, а лишь административные районы проживания российских немцев. Авторы перечня (к сожалению, их имена в календаре отсутствуют) вполне отдавали себе отчет в недостатках своего труда и призвали читателей помочь в их устранении, очевидно, рассчитывая на дальнейшие подобные публикации. Увы, они появились лишь через много лет, и к тому же не в СССР, а в Германии. Первая из них - объемистая книга "Немецкие поселения в Советском Союзе" [80] - была подготовлена и выпущена под руководством историка и общественного деятеля, выходца из немецкого села под Одессой Георга Лейббрандта (1899-1982). Время и место появления книги (Берлин, 1941 г.), гриф "Только для служебного пользования!", которым она снабжена, а также личность издателя (многолетний сотрудник А. Розенберга, ставшего в 1941 г. рейхсминистром оккупированных восточных территорий) дают достаточно ясное представление о том, для чего она была издана. Цель публикации предопределила и ее территориальные рамки. Книга содержит перечень немецких поселений лишь в пределах Европейской части СССР: "освоение" советской территории за Уралом в ближайшие планы нацистских геополитиков, как известно, не входило. Несмотря на специфическую направленность издания Г. Лейббрандта, его авторам не откажешь в скрупулезности и научной добросовестности. Они широко использовали специальную литературу, включая официальные "Списки населенных мест" Таврической и Екатеринославской губерний, изданные в 1860-х гг., а также политико-административные карты царской России, СССР и Польши, не без успеха попытавшись свести воедино всю доступную им информацию. Правда, из советских изданий была использована лишь вышеупомянутая публикация в "Вольной Ниве", авторы которой ничего не сообщили об источниках, на которых они основывались. Г. Лейббрандт и его коллеги явно не имели под рукой официальных советских перечней населенных пунктов, выпускавшихся главным образом по итогам Всесоюзной переписи 1926 г. Более того, они вообще не знали о существовании подобных изданий: в предисловии к книге ошибочно утверждается, что данные переписей населения не могли быть использованы, поскольку "относятся к низшим административным единицам, а не к отдельным селам" [80, S. 5]. В результате книга получилась весьма неравноценной по содержанию. Реалии советского периода лучше всего отражены в ней, как правило, по тем же регионам, что и в покровском календаре. Заметное исключение представляет собой лишь список немецких сел Волыни, где авторы использовали рукописный перечень местных немецких церковных приходов, составленный в 1929 г. лютеранскими пасторами Р. Дерингером и Ф. Ринком. Издание Г. Лейббрандта неведомыми путями попало в СССР, но до недавних пор было доступно лишь посетителям "спецхрана" - например, в библиотеке ИНИОН (Институт научной информации по общественным наукам) в Москве, одном из крупнейших советских (а ныне российских) книгохранилищ. Не удивительно, что ссылки на него в работах отечественных историков, насколько нам известно, фактически отсутствуют. Несравненно более широкую известность получили у нас перечни немецких населенных пунктов в СССР, составленные историком и общественным деятелем Карлом Штумппом (1896-1982), также - выходцем из немецкого села под Одессой, и опубликованные в 1955-1964 гг. в Штутгарте, в альманахе Землячества немцев из России "Хайматбух дер Дойчен аус Русланд" [82-97] (как видно из нашего списка литературы, в 1955 г. альманах, называвшийся тогда календарем, имел другое наименование). В последнее десятилетие Землячество направило в страны бывшего СССР многочисленные экземпляры этих изданий, и наши историки начали на них ссылаться. В 1941-1943 гг. К. Штумпп руководил на оккупированной территории Украины зондеркомандой, которая регистрировала местное немецкое население, изучала немецкие населенные пункты, их архивы, церковные книги и т.п. В этом качестве К. Штумпп подчинялся Г. Лейббрандту и, естественно, был хорошо знаком с его вышеупомянутым изданием. Первые перечни поселений российских немцев, обнародованные К. Штумппом после войны (в штутгартском календаре-альманахе "Хайматбух дер Остумзидлер" в 1954 г.), исходили из дореволюционного административно-территориального деления, но уже с 1955 г. его публикации были приведены в соответствие с политико-административной картой СССР. Детальное личное знакомство с немецкими поселениями Украины позволило К. Штумппу существенно расширить и уточнить информацию о них. Исключением явились волынские села, многие из которых были ликвидированы еще в 1935-1936 гг., с упразднением Пулинского немецкого района и последующей депортацией местного немецкого населения в Северный Казахстан. Поэтому К. Штумппу пришлось ограничиться в отношении Волыни тем же вышеупомянутым источником, который использовал Г. Лейббрандт. В отличие от последнего, К. Штумпп включил в свои перечни немецкие поселения Зауралья, Сибири, Казахстана и Средней Азии, но использовал при этом главным образом ту информацию, которая была обнародована еще в "Вольной Ниве". Основным достоинством публикаций К. Штумппа являются приложенные к ним подробные карты с указанием местонахождения немецких поселений в СССР, составленные им впервые и потребовавшие, конечно же, огромного кропотливого труда. Эти карты до сих пор остаются единственными в своем роде. Что касается недостатков, то К. Штумпп, как и Г. Лейббрандт, совершенно не опирался на официальные советские публикации. (Правда, судить об этом можно только косвенным путем, на основе содержания списков Штумппа, поскольку он умолчал об использованных им источниках.) При этом, находясь во время войны на Украине, К. Штумпп, очевидно, мог разыскать многочисленные местные издания с перечнями населенных пунктов, выпущенные по итогам и при подготовке Всесоюзной переписи населения 1926 г. Тем более что он хорошо представлял себе значимость подобных материалов и впоследствии первым из историков ввел данные переписи 1926 г. по российским немцам в научный оборот.4 Автор этих строк также отдал дань анализу материалов переписей населения Российской империи и СССР по российским немцам5, вполне осознав при этом уникальность переписи 1926 г. для советских условий (достаточно отметить, что только те ее сводные итоги, которые содержат основные показатели национального состава населения страны, заняли 17 объемистых томов).6 Поэтому, приступая к данной работе, автор был настроен на максимально возможное привлечение материалов этой переписи. Правда, упомянутые 17 томов в этом отношении мало что сулили: они действительно не содержат данных по отдельным населенным пунктам (не считая городских поселений), как отмечалось в издании Г. Лейббрандта. Но это еще не значит, что перепись вообще не обусловила появление таких материалов. Дело было за тем, чтобы найти и по возможности использовать их. В результате длительных поисков выяснилось, что по итогам переписи 1926 г., а частично еще до нее, в СССР были изданы сотни местных статсборников, содержащих перечни всех населенных пунктов соответствующего региона и различные данные по ним. В нашем исследовании использовано около 70 подобных изданий, имеющихся в Российской государственной библиотеке (РГБ), ИНИОН и Государственной публичной исторической библиотеке России [1-68]. К сожалению, полное изучение соответствующих фондов РГБ оказалось невозможным из-за длительной реконструкции ее книгохранилища. Однако, судя по каталогам, в РГБ имеется лишь несколько изданий, не использованных нами и представляющих интерес для данной работы.7 Если сводные итоги переписи издавались для различных регионов по унифицированной методике, то в публикациях о населенных пунктах наблюдается заметный разнобой. Тем не менее, во многих из этих книг и брошюр имеются сведения о преобладающей национальной группе (или группах) в каждом из населенных пунктов, а в некоторых случаях - даже полные данные о национальном составе их населения (пример - очень содержательные сборники по АССР Немцев Поволжья, Крымской АССР и Дагестанской АССР [68], [53], [7]). Сравнение обнаруженных материалов с соответствующими данными Г. Лейббрандта и К. Штумппа свидетельствует о значительном превосходстве официальных изданий – как в отношении полноты, так и точности. Правда, пока что удалось найти подобные издания не по всем регионам компактного проживания российских немцев. Соответственно в публикуемом перечне остаются пробелы и неясности (особенно по территории Казахстана). Будем надеяться, что дальнейшие поиски, прежде всего в местных библиотеках, также окажутся результативными. Теперь, по крайней мере, ясно, что и где следует искать, чтобы получить более полное представление о географии немецких поселений в СССР. Работа над данным изданием уже близилась к концу, когда мой давний товарищ по национальному движению российских немцев Фридрих Майснер, ныне проживающий в Германии, передал мне только что изданную книгу Ульриха Мертенса [98], где содержатся, в частности, обширные списки немецких населенных пунктов в Российской империи и СССР. У. Мертенс, в отличие от Г. Лейббрандта и К. Штумппа, охватил территории, не вошедшие после 1917 г. в состав СССР (Бессарабия, Западная Волынь, Прикарпатье). Кроме того, составитель кое в чем дополнил и уточнил данные своих предшественников по другим регионам. Но и он основывался исключительно на немецкоязычных источниках. Группа историков из Берлина недавно сообщила о намерении издать совместно с вышеупомянутым Землячеством немцев из России справочник, содержащий сведения о 3500 колониях российских немцев.8 Заявленная ими цифра весьма внушительна. Примечательно и то, что они намерены привлечь материалы Землячества (включая, видимо, данные, накопленные за четыре десятилетия со времени завершения публикаций К. Штумппа). О результатах можно будет судить, разумеется, лишь после появления соответствующего издания. Однако уже сегодня ясно, что рассчитывать на существенные сдвиги в уточнении географии поселений российских немцев без дополнительного привлечения официальных советских и дореволюционных источников весьма и весьма проблематично. Итак, советская статистика содержит богатейшую информацию о поселениях немцев в СССР. Исходя из целевой направленности представленной книги, в ней использована лишь та часть этих сведений, которая касается названий и местоположения немецких населенных пунктов (а также численности их жителей), однако там имеется и ряд других интересных данных. При этом речь идет о вполне доступных изданиях, которые (по крайней мере, в последние десятилетия) не были заточены в "спецхран". Тем не менее, историки российских немцев, насколько известно, к этим материалам практически еще не обращались. Надеемся, что данная публикация послужит стимулом для восполнения этого заметного пробела. Официальные советские материалы позволили "обнаружить" немецкие поселения в ряде регионов, о которых историки в этой связи не упоминали (Тульская, Ташкентская, Алма-Атинская области, Приморский край).9 Заново воссоздана география немецких поселений в Сталинградской области (до сих пор было известно практически лишь об одном немецком населенном пункте в этом регионе - знаменитой Сарепте). Существенно расширилась информация о немецких поселениях в Сибири, на Урале, в Крыму, на Северном Кавказе, на Дону, в большинстве областей Украины и др. Может показаться неожиданным и наличие немецких населенных пунктов в Белоруссии или Молотовской области (в советский период в составе этих регионов оказалось несколько известных по литературе поселений, принадлежавших соответственно волынским и башкирским немцам). Думается, читатель обратит особое внимание на внушительную численность немецких населенных пунктов в Крымской АССР и Омской области. Может создаться впечатление, что здесь проживало едва ли не столько же немцев, как в АССР НП. В действительности это, конечно, далеко не так. Дело в принципиально различном характере расселения немцев в данных регионах. Если для Немреспублики были характерны очень крупные немецкие поселения (до 10 тыс. жителей), которые в СССР не встречались более нигде, то в Крыму и, особенно, в Омской области (прежде всего в северной ее части, на знаменитых Тарских урманах) имелась масса мелких и мельчайших немецких сел и хуторов. Названия многих из них давно канули в лету и теперь, так сказать, воссозданы из небытия. Основной итог проведенного исследования состоит в том, что оно заметно расширяет прежние представления о численности немецких населенных пунктов в СССР. До сих пор было принято считать, что в довоенный период таковых имелось до 3500. Из этой цифры, как мы отмечали, исходят сегодня и берлинские историки. В нашем же перечне насчитывается около 5000 разного рода поселений. Даже если исключить те из них, где немцы не составляли большинства населения, и внести поправку на неизбежные ошибки и "двойной счет", то и тогда итог значительно превысит 4000. Но и эта цифра далеко не окончательна. Дальнейший поиск может ее существенно скорректировать. А пока что попытаемся осмыслить те явления и процессы, которые за ней стоят. Это должно подвести нас к узловому вопросу о методике настоящего и других возможных исследований в данном направлении. Как известно, численность немецких колоний в дореволюционной России бурно возрастала - от нескольких десятков в конце XVIII в. до нескольких тысяч в начале ХХ в. (Кстати, отметим, что термин "колонии" применительно к немецким поселениям оказался на удивление устойчивым. Как видно из настоящего издания, он использовался даже советской статистикой, хотя официальный статус немцев- колонистов был упразднен еще в 1870-е гг.) Немецкие колонисты и их потомки все шире расселялись по просторам России - от Поволжья, окрестностей Петербурга, Причерноморья, Приднепровья, Крыма, Закавказья и Волыни до Северного Кавказа, оренбургских и башкирских степей, а затем и азиатской части страны. Основным побудительным мотивом этого миграционного процесса была ограниченность земельных ресурсов в сочетании с быстрым естественным ростом немецкого населения. Дополнительный толчок миграции придала в начале ХХ в. столыпинская аграрная реформа и тогдашняя переселенческая политика правительства России. В этот период возникли многие немецкие села и хутора в Сибири и Казахстане, представленные в данной книге. Установление советской власти обернулось для российских немцев, как и для остальных граждан страны, голодом, разрухой, нуждой и политическими репрессиями. Это еще более усилило миграцию немецкого населения, которая приобрела отчетливо выраженный принудительный характер. Уже в довоенный период немцы СССР все чаще становились обитателями многонациональных сельских поселений. До сих пор историческая литература фактически обходила вниманием этот процесс. Не заметен он и по спискам Г. Лейббрандта и К. Штумппа, не считая приведения последним ряда еврейско-немецких сел на Украине. Но они возникли гораздо раньше, когда царская администрация создавала еврейские колонии и поселяла в них по несколько немецких семей (в основном меннонитов), которые должны были служить для евреев примером - "образцовыми хозяевами". Сегодня об этом широко известно по последней книге А.И. Солженицына.10 Советская "интернационализация" привела к тому, что смешанными стали и некоторые исконно немецкие села. Возник повод для появления парадоксальных, на первый взгляд, терминов - "русско-немецкая колония" или "немецко-украинская колония", которые используются и в данном издании. Воспользовавшись информацией, предоставленной советской статистикой, мы привели немало населенных пунктов, где немцы составляли значительную, хотя и не преобладающую часть населения. Как видно из сборника, они существовали во многих местах - на Украине, в Крыму, на Северном Кавказе, в Западной Сибири и др. Чаще всего немцы проживали совместно, конечно, с русскими и украинцами, но встречались и столь необычные сочетания, как татарско-белорусско-немецкие или кумыкско- немецко-чеченские поселения. Учтены и такие экзотичные "немецкие населенные пункты", как, скажем, железнодорожные будки. В конце концов, в этом явлении нашли отражение немаловажные процессы - участие российских немцев в строительстве и обслуживании железнодорожных магистралей, их расселение вдоль железных дорог. Конечно, о национальном характере подобных хозяйственных объектов (в отличие, например, от немецких совхозов) говорить не приходится: сегодня их обслуживали немецкие семьи, а завтра им на смену мог прийти кто-то другой. Но ведь мелкие хутора, правомерность учета которых в наших целях трудно оспорить, тоже бывали подчас весьма недолговечными и изменчивыми по национальному составу населения. При составлении любых перечней населенных пунктов необходимо предварительно определиться, какой период взять за основу. Как следует уже из названия данной книги, в ней сделан выбор в пользу советского периода. Во-первых, как отмечалось, он гораздо хуже изучен в интересующем нас отношении. Во-вторых, в трудармейских документах, для обработки которых в первую очередь задумывалась книга, места рождения указаны, как правило, по канонам советского административно- территориального деления, даже если человек родился до революции. В результате возникает неимоверная путаница. Малограмотные чиновники писали, скажем: "Куйбышевская обл., с. Унтервальден" - на том "основании", что это село в Немреспублике, никогда не входившее в состав указанной области, относилось когда- то к Самарской губернии. Необходимость прояснения подобных казусов побудила автора включить в книгу и ряд населенных пунктов (как правило, хуторов), которые, по данным К. Штумппа, исчезли уже в первые годы после революции или незадолго до нее, "приписав" их к соответствующим советским областям (краям, республикам) и районам, в которые они реально не входили. Такой подход, конечно, уязвим с научной точки зрения, но в описанной ситуации он, думается, все же скорее позволит найти место на карте, где находилось искомое поселение, чем какой-либо другой. Можно было попытаться пойти и по тому пути, который избрал Г. Лейббрандт: указывать как дореволюционную, так и советскую административно-территориальную принадлежность. Не говоря уже о том, что существующие источники далеко не всегда позволяют это сделать, такой способ намного увеличил бы и без того объемистое настоящее издание, не давая при этом никаких существенных преимуществ с точки зрения его целевой направленности. В книгу не включены поселения российских немцев в Бессарабии, Западной Волыни и на других территориях, присоединенных к СССР лишь накануне 1941 г., тем более что этот процесс сопровождался переселением их немецких жителей в Германию. Не учтены и немецкие населенные пункты, существовавшие на будущей советской территории, но исчезнувшие еще до начала ХХ в. Однако намерение ограничиться указанной частью советского периода все еще слишком растяжимо. То, что происходило с политико-административной картой страны после революции, с трудом поддается описанию: власти лихорадочно создавали, укрупняли, разукрупняли, перекраивали, упраздняли губернии, республики, края, области, округа, национально-территориальные образования, вводили районное деление взамен уездного и волостного, переименовывали населенные пункты и административно-территориальные единицы и т.д. и т.п. Тогдашняя "административная буря" утихла лишь к концу 1930-х гг., когда советский тоталитарный режим обрел свою стабильную форму. Ввиду этой экстраординарной ситуации не остается ничего иного, как основываться на том административно- территориальном делении, которое в наибольшей мере отражено в используемых источниках. Почти все официальные перечни населенных пунктов СССР, о которых говорилось выше, были изданы в 1920-х или в самом начале 1930-х гг. Всесоюзная перепись населения 1939 г. и, конечно же, "отмененная" задним числом перепись 1937 г. не оставили в этом отношении в литературе никаких следов. Отсюда, казалось бы, следует, что нужно взять за точку отсчета 1926 г., когда проводилась единственная полноценная перепись населения советского периода. Проблема, однако, в том, что в это время в самом разгаре был процесс районирования и еще не состоялся переход от губерний и округов к краям и областям. Использовать итоги переписи 1926 г. в том виде, как они отражены в тогдашних источниках, значило бы окончательно запутать современного читателя. Взвесив все "за" и "против", автор постепенно пришел к наиболее приемлемому, как представляется, решению - показать только районное (но не уездное или волостное) деление и принадлежность к тем республикам, краям и областям, которые существовали к 1941 г. Поскольку административные районы создавались еще в 1920-е гг., каждый немецкий населенный пункт СССР к 1941 г., как правило, успел побывать в составе нескольких районов. Все они, насколько их удалось установить, в нашем перечне отражены. При этом на первом месте указывается обычно наиболее поздняя районная принадлежность. Кроме того, в сборнике прослежены межрегиональные административно- территориальные изменения 1930-х гг., непосредственно затронувшие немцев СССР: