Table Of Content

М.М.ПРИШВИН Дневники 1938 1939 ^^сток) Санкт-Петербург 2010 УДК 882 ББК 84Р7-4 П77 Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России» Издано при финансовой поддержке Президентского центра Б. Н. Ельцина Пришвин M. М. П77 Дневники. 1938-1939 / Подгот. текста Я. 3. Гришиной, А. В. Кисе- левой; Статья, коммент. Я. 3. Гришиной. - СПб.: ООО «Изд-во "Ро- сток"», 2010. - 608 с. Книга дневников 1938-1939 годов продолжает издание литератур- ного наследия писателя. Первая книга дневников (1914-1917) вышла в 1991 г., вторая (1918- 1919)-в 1994 г., третья (1920-1922) - в 1995 г., четвертая (1923- 1925) - в 1999 г., пятая (1926-1927) - в 2003 г., шестая (1928-1929) - в 2004 г., седьмая (1930-1931) - в 2006 г., восьмая книга (1932-1935) - в 2009 г., девятая книга (1936-1937) - в 2010 г. Публикуется впервые. При оформлении форзаца и нахзаца использованы фотографии M. М. Пришвина 1938'1939 гг. УДК 882 ISBN 978-5-94668-077-6 ББК 84Р7-4 © Л. А. Рязанова, наследница M. М. Приш- вина и В. Д. Пришвиной, 2010 © Я. 3. Гришина, А. В. Киселева, подготов- ка текста, 2010 © Я. 3. Гришина, статья, 2010 © Я. 3. Гришина, комментарии, 2010 © ООО «Издательство "Росток"», 2010 M. M. ПРИШВИН Д Н Е В Н И КИ 1938 1939 1 Января. Летит редкая пороша. Петя учит Леву на мотоцикле. С Петей высказывали друг другу свое горе о раз- рушении таких сложных и редких организаций, как Ман- тейфель и Мейерхольд. Вместе с тем подумали о всем пово- роте на «нового» человека и, как все, ничего в этом не понимали по существу. Единственно, чему порадовались, это назначению Смирнова комиссаром военным и рядом с ним заместителем наркома обороны Мехлиса: собственно Мехлису обрадовались: Лев Захарыч что-нибудь выхитрит и под войну нас не подведет. Вот... Решил выбросить из числа верных людей всех, кроме единичных столпов, совершенно неколебимых. И для себя, своего спокойствия, и из-за них самих. А то ведь каждый раз, как сказал кому-нибудь лишнее, через некоторое время одумаешься и раскаешься: «Зачем я сказал!» Понятно, что при этой одумке допускаешь возможность доноса. И, зна- чит, каждый раз, когда с кем-нибудь заводишь сомнитель- ный разговор, — тем самым оскорбляешь его. И, значит, разговаривать о некоторых вещах теперь вообще непри- лично. Быть может, Куприяныч неглупо советовал пове- сить у себя какой-нибудь портрет и тем определить грани- цы разговоров. Закрепляю решение перейти от охотничьего положения на инвалидское. Вальбе сетует, что нет меня в газетах и журналах, назы- вает это «отставанием». А мне это и хорошо: пусть что угодно думают. Я замру, исчезну и вдруг воскресну. Титов сказал: «писатель отсиживается». Это плохо, зна- чит, я не один такой, и в «инвалиды» попасть не так-то уж просто. 5 2 Января. После обеда выехал в Москву. Попал в Ар- хангельский поезд, в курящее, смрад! Но тут же в этом смра- де где-то чудесный хор поет старинную русскую песню. И многих простых людей песня схватила за сердце: кто подтягивал, кто мычал, кто хрипел, и так про себя, так по- тихоньку, что не только не мешал, а усиливал силу песни: выходило, что народ пел. Во время перерыва песни перед заходом новой один человечек, чуть-чуть навеселе, сказал: — Хорошо поете, только старое все: кто старое помянет, тому глаз вон. Из хора ему ответили: — А кто старое забудет, — тому два глаза вон. — Нехорошо говорите, — сказал человечек, — нужно бодрость вносить в новую жизнь, а вы вон что: старое вос- крешаете, старое надо вон. — А Пушкин? — раздался неведомый голос. Сторонник нового на мгновенье смутился, но скоро опра- вился: — Пушкин — единичное явление, Пушкин мог тогда предвидеть наше время и тогда стоял за него. Он един- ственный. — А Ломоносов? — Тоже единственный. — Нет, уже два, а вот Петра Первого тоже нельзя забы- вать, — три. И пошел, и пошел считать, чистая логика! В вагоне стало неловко: всем было ясно, что и Пушкин не один, и народ- ную песню нельзя забывать. Но один человечек, и то вы- пивший, поднял вопрос, и раз уж он поднял, то надо как- нибудь выходить из положения: не в логике же дело. Тогда хор запел: «Страна наша родная». И все охотно стали под- тягивать, песня всем была знакома. Однако виновник не мог слышать, он уже спал. После того опять запели новую песню о Сталине, потом военный марш, и все это было всем знакомо, и все охотно пели до самой Москвы. Так вот единственный человечек, и то выпивший, на- шелся во всем вагоне, один, кто посмотрел на пение прин- ципиально и весь наш вагон поставил на новый путь. <3а- геркнуто: Мы приехали в Москву с новыми песнями.> 6 В маленьком, в капле воды можно видеть вселенную, и в том маленьком человечке я видел Ленина. И вот на таких-то человечках, посыпанных в народе, как мак мелкий, и незаметных, и стоит весь Союз. Заметить себе этот тип и анализировать его, начиная с Алексинского рабочкома: тут и есть родник власти. В этом и Ленин, тут все «против», и тут пораженец. Смотрел фотовыставку. Есть удивительные вещи. Эф- фект фотографии от печатания, ретуши и т. п. И сколько Сталина! и везде он «снимается», а не «выходит». Сталина снимать надо в действии, но его действие от нас скрыто... Принес домой гипсовую голову Вольтера и в ужас при- вел Аксюту: «Какой это неблагодатный человек!» Пришлось завернуть в газету. Завтра унесу. В доме где-то печка хорошая, и оттого везде тут тепло, приходят люди, наслаждаются теплом, уютом, беседуют, читают, поют, сочиняют. Тепло! а нет никому никакого дела до печки. Но человек, женщина ведь тоже как дом, тоже то- пится и тоже уют. Почему же тут так часто приходят и, не- долго думая, прямо и лезут в самую печку? Вспомнилось, как в лесу мы заблудились и потом, учуяв запах табака, пошли по запаху и поняли, что лесник курил и метил деревья. Одно время запах оборвался, мы шли по меткам. А когда метки кончились, лесник закурил, и мы опять шли по запаху. Я могу с большой пользой для себя и для всех жить, как Гамлет, как Фауст, как всякий центростремительный тип, пока хранится во мне достаточный запас Дон Кихота. Пе- чорин, нигилист и всякий такого рода пораженец в своем отечестве возникают, когда иссяк родник Дон Кихота. Во мне еще такой огромный запас устремленности в да- лекое лучшее, что... 4 Января. Разговоры с Андреевым в «Детгизе» и орга- низация детских писателей. Вечером А. М. Коноплянцев и беседа с ним о «призра- ках» (т. е. о том, как самое незначительное существо (несу- 7 шествующее или в пьяном виде) может терроризировать целый вагон, целое собрание). Еще говорили о том, что вся надежда на Льва Захарыча и что Розанов не дожил до того, чтобы описать «[весеннюю] пору» русской революции. По- явление Антиноя. 5Января. Утром бродил по улицам. Купил энциклопе- дический] словарь Брокгауза, чтобы вспомнить об Анти- ное. Вспомнился «Профессор» (Александров). Он отупел оттого, что хотел сделаться профессором и не мог: остано- вился на приват-доценте. Только страдания на смертной постели освободили его от «профессора», и лицо его стало прекрасным (это сделал «дух», который веет, но не работа- ет, не достигает). Между тем Тарасиха на вопросы: «В чем вы его положите?» отвечала с гордостью всем: «Конечно, в профессорском». Народ собрался, многие только с тем, чтобы посмотреть, что это значит: «в профессорском». И это оказалось в обыкновенном синем вицмундире, какой носи- ли в наше время все учителя. К этому рассказу параллель- ный рассказ о смерти Ильи Николаевича Игнатова. Читаю «Асю» Тургенева, которую совершенно забыл и вспомнил только одну строчку о запахе конопли, столь редком в Германии. Почему осталась в памяти конопля, и почему Тургенев вообще скоро забывается? В чем тут дело? Вчера в разговоре с Коноплянцевым сказал, что Гамсун чувствует природу и пишет не лучше меня, но он свободнее. А. М. понял это в смысле «объективных» причин, сжимав- ших мое писание. Но сам я так не думал. И так оно и быть должно: пусть со стороны потом найдут причины, повлияв- шие на сужение моего таланта. Сам же до смерти должен биться с условиями и причины неудач относить только к себе самому. И потом, что значит «свободнее»? Я думаю исключительно о свойстве самого таланта: вот у Тургенева более свободный талант, чем у Достоевского, но удельный вес письма Дост[оевского] больше тургеневского. И я ду- маю, что удельный вес «Корня жизни» больше, чем «Пана». 8 Хожу кругом около своей «Были» и чувствую, что могу загореться и написать вещь одним духом, но не решаюсь как-то взяться. Перед тем как хорошо написать, рушатся «леса» труд- ных придумок и открывается совершенно простой путь, и все дается на этом пути так легко, что кажется, будто во- все напрасно перед этим трудился. Так и сейчас вот мне хочется писать без всякого даль- нейшего раздумья о строительстве канала, прямо о мальчи- ке... Довольно, правда, помучился, приступай и пиши одним духом. Просто беда с политиками, имеющими претензию су- дить о художестве. Появился Пяст, от которого я спрятался и притворился больным. Лет уже вот так 25 он появляется, и я прячусь, и попадаюсь, и вечно мучусь, и он вечно думает, будто я же- лаю его видеть и с ним говорить. Что это? Мне кажется, что он вообще все понимает, что ему гово- ришь, психологически самое сложное, самое трудное. И в то же время все это им воспринимается чуждо для твоей лич- ности: как будто не ты ему говоришь, а ветер доносит или чудится в шелесте листьев или рокоте ручья или толпы. Вдруг почему-то улыбнется, вовсе не считаясь со смыслом твоей речи: кажется, должен бы заплакать, а улыбается, ты вообще тут ни при чем, и от этого-то и тяжело до крайнос- ти. И тут его безумие, а воспринимает он все правильно. Скорее всего, пожалуй, он скрытый безумный эгоцентрик, такой же, как и А. Белый, но, поставленный в условия необ- ходимого общения с людьми, вечно он трется около людей всякого рода... 6 Января. Сочельник Старого Рождества. Разобрать — что музеи глушат восприятие красоты = та же вещь дома у себя бывает другою. На этом и основано украшение своего жилища предметами искусства. Так что красота на вокзале должна быть особенная (Каганович). 9 Исток этой красоты: я — хозяин (строитель) = такая красо- та из полезности (напр., красота прочности). Из рассказов Аксюты: сватался к молодой жене, а та не хотела идти за него из-за дочки: убери и пойду. Вот он стал делать гробик и говорит девочке: «Это я домик тебе делаю, ты скоро к маме пойдешь». Девочка пришла к бабушке (ма- тери своей мамы) и говорит ей: «Бабушка, мне папа домик делает и говорит, я скоро к маме пойду». (Преступление было раскрыто.) Вспомнились «Панки» — как сюжет для приключенче- ской сказки. И еще сюжет о глухом и слепом. Какой это ужас, представить себя в положении мужа красавицы. Тем оно ужасно, что раз она красавица, то тем самым она свободна и требовать от нее ничего нельзя, напр., верности: никак нельзя, и единственный] путь со- хранить ее возле себя — это заслужить. Ее связать можно только своей любовью, верностью и тем высоким смирени- ем, которым преодолевает человек свою неудачу. — Да, по- жалуй, это и есть средство единственное. Не была она красавицей, но такой я себе ее вообразил и предъявил к себе такие требования, каких не мог выне- сти. После того пришлось мне переживать себя, как будто у меня была жена-красавица, имеющая право принадлежать всем. И тут очень легко могла произойти замена «музой», потому что «красавицы»-то ведь не было, а был только предлог возбудить во мне дремлющий «процесс», или дви- жение, или самоанализ, посредством которого я стал всех понимать. Тут дело в каком-то коренном чувстве собствен- ности: самоутверждении, так что лишенный этого человек стреляется или... так или иначе, а тут чему-то смерть, и че- му-то существенному, после чего остается лишь «сверх», скажем, легенда. Из обмена мысле-чувств с А. М. Коноплянцевым. 1) Что вся вера в «прогресс» основана, конечно, на том, что когда человек находится в недоумении или пуст лично, то ему надо бывает схватиться за что-то вне себя: и вот эта иллю- зия о мире внеличном, движущемся к лучшему, и есть «про- гресс». На самом деле мир всегда одинаков и стоит, отвер- 10