Советская цензура в эпоху тотального террора 1929-1953 гг

321 Pages·6.422 MB·Russian

by  Блюм А.В.

А. В. БЛЮМ
СОВЕТСКАЯ ЦЕНЗУРА
В ЭПОХУ ТОТАЛЬНОГО
ТЕРРОРА
1929— 1953
АКАДЕМИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ
С.-ПЕТЕРБУРГ 2000
ISBN 5-7331-0190-3
9785733101903
9 785733 101903
ISBN 5-7331-0190-3
© A. B. Блюм, 2000
© Гуманитарное агентство «Академический проект», 2000
СОДЕРЖАНИЕ
От автора......................................................................................................................................7
Глава 1
СИСТЕМА ТОТАЛЬНОГО КОНТРОЛЯ..................................................... 14
Глава И
ГЛАВЛИТ И ЕГО СТРУКТУРА.........................................................................26
Глава III
ТЕХНОЛОГИЯ ЦЕНЗУРНОГО КОНТРОЛЯ...............................................36
Глава IV
«КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЕ...»...............................................................................45
Глава V
КОНТРОЛЬ ЗА СРЕДСТВАМИ И КАНАЛАМИ ИНФОРМАЦИИ .. .60
Книжные издательства.....................................................................................60
Массовая нресса................................................................................................78
Общественные библиотеки.............................................................................85
Книжная торговля............................................................................................89
Глава VI
ТОТАЛЬНЫЙ БИБЛИОЦИД.............................................................................94
Глава VII
ИНОСТРАННАЯ ЦЕНЗУРА............................................................................ 124
Глава VIII
ОХРАНА ГОСУДАРСТВЕННЫХ И ВОЕННЫХ ТАЙН....................... 132
Глава IX
ЛИТЕРАТУРА ПОД ЦЕНЗУРНЫМ КОНВОЕМ..................................... 149
Русская классика.............................................................................................149
Литература Русского зарубежья.................................................................. 180
Подсоветская летература...............................................................................196
Детская л vrepaiypa.........................................................................................211
Зарубежная нереводная литература.............................................................224
3
Глава X
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ И МУЗЫКАЛЬНОЕ ИСКУССТВА...................228
Графика и книжное оформление.................................................................228
Музыкальные сочинения...............................................................................243
Глава XI
ПРОТЕСТЫ ПРОТИВ ЦЕНЗУРНОГО ТЕРРОРА.....................................252
Вместо эпилога.....................................................................................................................277
Список сокращений............................................................................................................283
Примечания............................................................................................................................284
Именной указатель....................................................................................................................
Человек перестал быть обезьяной, победил
обезьяну в тот день, когда написана первая книга.
Обезьяна не забыла этого до сих пор: попробуйте,
дайте ей книгу она сейчас же ее испортит, изо­
—
рвет, изгадит.
Евгений Замятин
Убийство — крайняя степень цензуры...
Бернард Шоу
от АВТОРА
Слова Замятина, вынесенные в качестве эпиграфа к этой кни­
ге, иносказательно метят в цензоров, нещадно преследовавших и
травивших писателя вплоть до его отъезда в 1931 г. Символично,
что написаны они за 8 дней до начала 1929 года, вошедшего в
историю как «год великого перелома» (или, точнее, «перешиба»).
Предназачены они для сборника «Венок книге», готовившегося
тогда к печати П. Витязевым (Ф. И. Седенко), известным издате­
лем и борцом за свободу печати в советское время, погибшим в
годы Большого террора. Но время было упущено, пошла «другая
драма», сборник запрещен — вероятно, именно из-за этих слов
— и, уже набранный, так и остался в корректуре. Другая возмож­
ная причина запрещения — афоризм академика И. П. Павлова,
также написанный по просьбе Витязева для «Венка книге»: «При
свободе печати, при борьбе мнений книга — носительница и се-
ятельница истины, добрая учительница и воспитательница лю­
дей. При зажатом рте печати, при обязательном и официальном
миро- и жизнепонимании она же — верное средство одурачения
людей, злой враг человеческого достоинства». Великий ученый,
как видим, не склонен разделять весьма характерного для рос­
сийской традиции чувства молитвенного, коленопреклоненного
отношения к печатному слову как таковому. В определенной ис­
торической ситуации книги могут играть и зловещую роль в об­
ществе, оглупляя и оболванивая массы недумающих, нерассуж­
дающих читателей. Весьма характерно, что из подготовленной
автором этих строк в годы «позднего застоя» (1982 г.) публика­
ции «Венка книге» выброшены были именно эти два афоризма:
власть снова узнала себя*.
Наша книга посвящена четвертьвековому царству тотального
террора — одной из самых мрачных эпох не только в истории Рос­
сии, но и истории вообще. Она хронологически и логически продол­
жает нашу книгу «За кулисами “Министерства правды”: тайная ис­
тория советской цензуры», выпущенную издательством «Академи­
ческий проект» в 1994 г. и посвященную начальному периоду исто­
рии советской цензуры (1917—1929). Автор, дабы не нарушать исто­
рического и биографического контекста, в своем повествовании не
раз будет вынужден отсылать читателю к тексту указанной книги, а
порой, забегая вперед, в самой краткой и предварительной форме
сообщать о дальнейшей судьбе того или иного запрещенного произ­
ведения в годы «оттепели», «застоя» и «перестройки».
За годы, прошедшие со времени издания первой нашей книги,
многое изменилось. Решительно продвинулось изучение истории
советской цензуры, появилось довольно много публикаций, по­
священных отдельным периодам, персоналиям и темам^. В частно­
сти, автор этих строк опубликовал за это время цикл статей в
различных литературных журналах (главным образом в петербург­
ской «Звезде»), посвященных преследованиям произведений И. А,
Бунина, В. В. Набокова, М. М. Зощенко, Н. М. Олейникова и других
писателей, а также небольшую книгу «Еврейский вопрос под со­
ветской цензурой» (СПб, 1996). В некоторой степени они исполь­
зованы в предлагаемой книге. С 1991 г. более или менее регулярно
проводятся научные конференции, на которых рассматриваются
различные проблемы и аспекты истории и современного состоя­
ния этой, к сожалению, вечной российской проблемы^. Началось
изучение цензуры на региональном уровне в пределах России и в
отделившихся республиках — странах ближнего зарубежья^*, защи­
щена диссертация, рассматривающая проблему в теоретическом
аспекте^. С 1997 г. в Москве начал выходить журнал «Досье на цен­
зуру», выпускаемый Фондом защиты гласности, — российский
вариант «Индекса цензуры» («Index of Censorship»), основанного
русскими правозащитниками в 1972 г. в Лондоне. Обобщающих тру­
дов по этой теме пока не появилось, но зато вышел в свет ряд
сборников документов, в том числе такой капитальный как «Ис­
тория советской политической цензуры: Документы и коммента­
рии» (М., 1997), подготовленный группой московских архивистов
под руководством Т. М. Горяевой, сборники, составленные Д. Л. Ба­
биченко по материалам центральных партийных архивов. Старани­
ями Института русской культуры им. Ю. М. Лотмана при Рурском
университете в Бохуме (директор — доктор Карл Аймермахер)
осуществлено издание документального сборника, подготовлен­
ного автором этих строк». Значительное внимание нашей теме уде­
ляли и уделяют некоторые зарубежные слависты, особенно М. Тэкс-
Чолдин, Г. Ермолаев, М. Дьюхерст, М. Фридберг^.
В то же время историки и филологи, занимающиеся изучением
этой темы, продолжают сталкиваться с неисчислимыми трудно­
стями. С немалыми препонами столкнулся автор при подготовке
упомянутой выше книги, посвященной первым годам советской
цензуры. Еще большие осложнения возникают при исследовании
более поздних периодов. Так, например, согласно официальной
справке, полученной мной и моими коллегами, интересующими­
ся этой проблемой, весь архив Главлита СССР с 1922 — с момента
его основания (6 июня 1922 г.) по 1938 г. — «не сохранился» (во
что, конечно, очень трудно поверить). Да и сохранившийся архив
Главлита (ГАРФ — Государственный архив Российской Федера­
ции), начиная с 1938 г., имеет массу лакун и далеко не полностью
отражает реальную практическую работу этого учреждения. Мно­
гие ценнейшие документы Главлита были уничтожены по его же
приказу в последние «перестроечные» годы, когда время самого
Главлита уже было сочтено. Так, например, в 1990 году, за год до
его ликвидации, им разослано на места секретное распоряжение
«Об архивах Главлита», которое предписывало «...дела с “Пере­
пиской с партийными и государственными органами республики
(края, области)” ... исключить из “Описей дел постоянного хране­
ния”, установив временный срок хранения не более трех лет, и
предоставить право руководителям местных органов уничтожать
эти дела по своему усмотрению (курсив наш. — А. Б.)»^.
Крайне медленно до сих пор идет процесс так называемого
«рассекречивания» цензурных документов, создаются различные
и преграды на пути исследователей; как ни странно, в последние
годы их стало даже еще больше, чем в конце 80-х — самом начале
90-х годов, когда автору посчастливилось проникнуть в недра не­
которых секретных фондов. В этих условиях особую ценность при­
обретают отложившиеся в различных ведомственных (партийных,
прежде всего) архивах документы ликвидированного в 1991 г. Глав­
лита СССР. Так, в частности, большой интерес представляют еже­
месячные «Бюллетени» — «Сводки важнейших изъятий, задержа­
ний и конфискаций, произведенных органами Главлита СССР».
Такие бюллетени печатались в сверхсекретном порядке и предназ­
начались верхушке политического и идеологического руководства
страны: их тираж составлял всего 6 экземпляров. Как видно из
помет под ними, доставлялись они (в 1935—1937 гг., во всяком
случае) лишь «секретарям ЦК ВКП(б): товарищам Сталину, Ка­
гановичу, Жданову, Андрееву, Ежову»; 6-й экземпляр оставался,
очевидно, в делах Секретной части Главлита. В нашей книге широ­
ко используется экземпляры Жданова, тогда — секретаря Ленин­
градского обкома ВКП(б), в результате чего они сохранились в
бывшем Ленинградском партийном архиве (фонд Особого сектора
обкома). Там же удалось обнаружить ежедекадные секретные «Свод­
ки важнейших вычерков и конфискаций, произведенных Ленобл-
горлитом», присылавшиеся в обком «для сведения» (в самом же
фонде ленинградской цензуры они отсутствуют — очевидно, бьши
уничтожены). Фронтально обследован автором неплохо сохранив­
шийся фонд Леноблгорлита и ряд других фондов в архивах Моск­
вы и Петербурга (см. «Список сокращений»).
Заметим, что политико-идеологический контроль за средствами
информации и репертуаром чтения присущ любому обществен­
ному строю, причем степень его интенсивности и жестокости
возрастает по мере превращения государства в жестко-полицей­
ское или вообще тоталитарное (при всех модификациях и оттен­
ках). Интенции такого рода могут исходить как от государствен­
ных, так и общественных, финансовых и иных институтов. В пер­
вом случае речь идет об административной цензуре, предвари­
тельной и карательной, отсекающей пласты текстов, — соответ­
ственно на рукописной стадии или после выхода их в свет. Во
втором — о многочисленных инстанциях, в частности, школе и
прессе, создающих определенный статус и ореол вокруг текста,
благословении и табуировании его общественным мнением или,
напротив, осуждении и изгнании текста из определенных или
всех читательских аудиторий.
Давно уже замечено, что самое понятие «цензура», если под
ним понимать, с одной стороны, некое правительственное уч­
реждение, а с другой — систему более или менее законных, пра­
вовых установлений, регламентирующих печатное слово и спосо­
бы воздействия на него, даже в отдаленной степени не исчерпы­
вает и даже приблизительно не передает того содержания, кото­
рое оно приобрело в советское время^. Это феномен совершено
особого порядка, которого не было никогда и нигде: поэтому са­
мое слово «цензура» так часто применяется не в тесном смысле
этого термина, а скорее в чисто метафорическом, означающим
любые способы ограничения свободы слова. В нашей книге это
многозначное и крайне неопределенное понятие в содержатель­
ном смысле рассматривается преимущественно в первом, основ­
ном, его значении, и, в соответствии с этим, она и построена.
Однако автор вполне отдает себе отчет в том, что собственно цен­
10