Советская социальная политика 1920-х - 1930-х годов. Идеология и повседневность

432 Pages·2007·11.089 MB·Russian

by  Павел Романов, Елена Ярская-Смирнова (ред.)

ЦЕНТР СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ И ГЕНДЕРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Советская социальная политика
1920–1930-х годов:

идеология и повседневность

Сборник статей

Под редакцией
П.В. Романова, Е. Р. Ярской-Смирновой

Москва
2007
ББК 60.5
С 68

Издание подготовлено при поддержке
фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров

Советская социальная политика 1920–1930-х годов: идеоло-
гия и повседневность / Под редакцией Павла Романова и Елены
Ярской-Смирновой. М.: ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2007. – 432 с.

Научный консультант проекта:
д.и.н., профессор Наталия Лебина

ISBN 978-5-903360-04-8

Эта книга, выходя в свет в канун 90-й годовщины социалистической ре-
волюции октября 1917 года, предлагает читателю совершить экскурс в совет-
ское прошлое политики и практики социальной заботы, отрывая новые стра-
ницы первых этапов советской истории. Исследования социальной политики
с позиций феноменологического подхода ведутся в контексте культуры и в
перспективе изучения повседневности: в фокус анализа попадают локальные
микроистории социального реформирования и социальной помощи, проти-
воречивые подходы к определению социальных проблем и способов их раз-
решения. В центре внимания авторов статей сборника – риторика и практика
заботы и контроля в сфере труда и быта, идеологии, оправдывающие соци-
альную селекцию и формирующие новые социальные иерархии в социальном
страховании и обеспечении, прививающих ценностные ориентиры и нормы
морали в отношениях между родителями и детьми, мужчинами и женщина-
ми, влияя на самоопределение детей и молодежи. Для историков, социологов
и всех, интересующихся российской историей XX века.

© Коллектив авторов, 2007
© ЦСПГИ, 2007
ISBN 978-5-903360-04-8 © ООО «Вариант», 2007
СОДЕРЖАНИЕ

Елена Ярская-Смирнова, Павел Романов
Предисловие редакторов……………………………….……………...…… 7

Раздел I. «Мы наш, мы новый мир построим…» …………. 19
Наталия Лебина, Павел Романов, Елена Ярская-Смирнова
Забота и контроль: социальная политика
в советской действительности, 1917–1930-е годы………………………… 21
Бернис Мэдисон
Достоинства и проблемы советских учреждений
социального обеспечения…………………………………………………………… 68
Марк Меерович
Социалистический город: формирование городских общностей
и советская жилищная политика в 1930-е годы………………………… 84
Александр Шамигулов
«Взять все, да и поделить…» Война и мир в организации
социальной помощи городскому населению в первые годы
советской власти (по материалам Казанской губернии)………………. 118
Александр Морозов
«За бортом труда»: повседневная жизнь 1920-х годов
глазами казанских безработных…………………………………………………. 145
Светлана Тулаева
«Забота о героях лесного фронта»: труд и социальная политика
лесопромышленных предприятий Коми в 1930-е годы ………………… 182

3
Раздел II. «Что дала Октябрьская революция
работнице и крестьянке?»……………………………………………. 197
Артемий Пушкарёв, Наталия Пушкарёва

Ранняя советская идеология 1918–1928 годов и «половой

вопрос» (о попытках регулирования социальной политики
в области сексуальности)……………………………………………………………. 199
Наталия Лебина

«Навстречу многочисленным заявлениям трудящихся женщин…»
Абортная политика как зеркало советской социальной заботы ......... 228
Юлия Градскова
Культурность, гигиена и гендер: советизация «материнства»
в России в 1920–1930-е годы………………………………………………………. 242
Виктория Боннелл
Крестьянка в политическом искусстве сталинской эпохи……………. 262
Линн Мэлли
Играя новую женщину: комсомолка как актриса
и сценический образ в советском молодежном театре………………… 295
Юлия Морозова
«Или возьмем, наконец, культуру…»
Просвещение женщин Немецкой автономии
как элемент социальной политики, 1920–30-е годы…………………… 321

Раздел III. «Мы бьемся за наших детей,
за будущность нашего класса»…………………………………… 347
Татьяна Смирнова
«Отправлять детей физически здоровых, умственно развитых

и морально безупречных…» Эвакуация голодающих детей

Советской России за границу, 1921 год………………………………………… 349
Ольга Бендина
«Чем ребят бранить и бить, лучше книжку им купить!»
Дискурсы жестокого обращения с детьми в 1920–30-е годы
(на материалах Саратовской губернии)……………………………………… 392
Гузель Амалиева
«Сочувствую РКП (б), так как она дала мне возможность
учиться в вузе…» Социальная поддержка и контроль
студентов Казанского университета в 1920-е годы………………………. 414

Информация об авторах………………………………………………………. 429

4
Soviet Social Policy in 1920-1930s: Ideology and Everyday Life /
edited by Pavel Romanov and Elena Iarskaia-Smirnova. Moscow: Variant,
CSPGS, 2007. – 432 р.
Academic advisor in Soviet history – professor Natalia Lebina
Under the support of John D. and Catherine T. McArthur foundation

TABLE OF CONTENTS

Elena Iarskaia-Smirnova, Pavel Romanov,
Foreword…………………………………………………………………………………. 7

Part I. “We Shall Build Our New World…” …………………………. 19
Natalia Lebina, Pavel Romanov, Elena Iarskaia-Smirnova
Care and Control: Social Policy in Soviet Reality, 1917-1930s………….. 21
Bernice Madison
Contributions and Problems of Soviet Welfare Institutions…………….. 68
Mark Meerovich
Socialist City: the Formation of Urban Communities and Soviet
Housing Policy in 1930s…………………………………………………………. 84
Alexander Shamigulov
“Take everything and Share…” War and Peace in the Organization of
Social Assistance for Urban Population by Soviet Authorities in Ka-
zan Gubernia in the First Years of Soviet Power…………………………….. 118
Alexander Morozov
‘Aside from Work’: Everyday Life of the 1920s through the Eyes of
Kazan Unemployed…………………………………………………………………….. 145
Svetlana Tulaeva
“Caring for the Heroes of Forest Front” Labor and Social Policy at
the Forestry Industries in Komi Republic in the 1930s…………………… 182

5
Part II. “What Did October Revolution Give to a Woman –
Worker and Peasant?”………………………………………………………… 197

Artemi Pushkarev, Natalia Pushkareva

Early Soviet Ideology of the 1918-1928 and “sexual question”
(about the Attempts to Regulate Social Policy in Sphere of Sexuality)…… 199
Natalia Lebina

“Towards Many Appeals of Working Women…”
Abortion Politics as a Mirror of Soviet Social Care…………………………. 228
Ioulia Gradskova
Culturnost’, Hygiene and Gender: Sovietization of Motherhood
in Russia in the 1920s-1930s……………………………………………………….. 242
Victoria E. Bonnell
The Peasant Woman in Stalinist Political Art of the 1930s……………… 262
Lynn Mally
Performing the New Woman: The Komsomolka as Actress
and Image in Soviet Youth Theater………………………………………………. 295
Ioulia Morozova

“Or Let’s Take, Culture at Last…” Enlightenment of Women of Volga
German Republic as an Element of Social Policy, 1920s–1930s………. 321

Part III. “ We are Fighting for Our Children,
for the Future of Our Class”………………………………………………….. 347
Tatiana Smirnova
‘To send away physically fit, mentally developed and morally

perfect children…’ Evacuation of starving children of Soviet

Russia abroad in 1921………………………………………………………………….. 349
Olga Bendina
‘Instead of scolding and beating children one should buy them
a book!’ discourses of child abuse in the 1920s and 1930s………………. 392
Guzel Amalieva
‘I sympathize with Russian Communist Party (Bolsheviks) since
it’s provided me with an opportunity to study at a higher educational
establishment…’ Social support and control over the students of
Kazan university students in the 1920s…………………………………………. 414

Information about the authors……………………………………………… 429

6
Предисловие редакторов
________________________________

Елена Ярская-Смирнова, Павел Романов

Э та книга, выходя в свет в канун 90-й годовщины социали-
стической революции октября 1917 года, предлагает чита-
телю совершить экскурс в советское прошлое политики и
практики социальной заботы; говоря словами Ф. Броделя, «путеше-
ствие за пределами тех удобств и привычек, какими нас щедро ода-
ривает современная жизнь» [Бродель, 2006. С. xxxviii]. Бесплатное
образование, общедоступное здравоохранение, социальные льготы,
бывшие реальностью в России в течение десятков лет, стали сегодня
для многих, особенно для старших поколений, предметом щемящей
сердце ностальгии. От советской социальной политики мы унасле-
довали эгалитарные ценности, неприятие привилегий как принци-
па, во всяком случае, в риторике, а одновременно – «сильнейшее
стремление иметь что-то недоступное другому, причем не просто
купить это за деньги, а получить в виде признания своей особости,
выделенности из общего ряда» [Якобсон, 2006].
Усилия государства и его институтов были направлены на
формирование нужной социальной структуры, соответствующего
быта и идентичности людей. Однако законы и мероприятия возы-
мели не только и не столько программируемые результаты, но и
неожидаемые последствия, и реализация этих планов была весьма
противоречивой ввиду интерпретаций на разных уровнях, столк-
новений с реалиями и культурными практиками индивидов – как
адресатов, так и агентов заботы и контроля. Эти задумки и интен-
ции получали выражение на уровне конкретных практик повсе-
7
Предисловие редакторов

дневности, выражались в культурных репрезентациях, сохранив-
шихся в самых различных документах и свидетельствах, в которых
есть место и лозунгам, и газетным призывам, и сообщениям о по-
вседневной жизни людей.
Советская социальная политика была, с одной стороны, эгали-
тарной, близкой к социал-демократическому типу, с другой сторо-
ны, активно стратифицирующей, близкой к консервативному ре-
жиму [Якобсон, 2006]. Стратификация основывалась на принад-
лежности к номенклатуре, а также причастности к системе рас-
пределения благ, к высоким стандартам потребления: удобному
жилью, качественным товарам и услугам. К нижестоящим социаль-
ным слоям в рамках рассматриваемого периода, то есть с 1917 по
1940 годы, наряду с проститутками и преступниками, относилась и
большая группа «бывших», «чуждых» элементов – представителей
социальных элит дореволюционной эпохи и «врагов народа». Воз-
никали изощренные механизмы распознания «свой – чужой»
(процедуры выяснения идентичности, анкеты, заполнение кото-
рых было необходимо для занятия какой-либо деятельностью), и,
одновременно, значимыми регуляторами социального поведения
стало массовое стремление избежать распознания себя в качестве
«чуждого» элемента, многообразные тактики ухода, сокрытия,
мимикрии [Фицпатрик, 2001; Сокольская, 2002; Козлова, 2006]:
Но велика ли была разница между рабочим, завскладом и
директором какой-нибудь спичечной фабрики? Как бы каж-
дый из них ни относился к советской власти, все они боялись и
ее, и друг друга, и всевидящего ока НКВД. Бригадир вполне
мог быть сыном хуторянина, рабочий – сыном дьячка; каждый
хотел перебраться подальше от родных краев, дабы не попасть
под раскулачивание и ссылку [Фрумкина, 2002].
И хотя советской социальной политикой гарантировалась дос-
тупность услуг, их качество вовсе не было равноценным. В отсутст-
вие четких принципов распределения, доступа или каких-либо
стандартов гарантировать качество было невозможно, и простой
человек, конечно, мог оказаться на хорошем курорте, получить
профессиональную медицинскую помощь, квартиру, но своевре-
менность и достаточность этой помощи вовсе не гарантировались:
Было бы неверно утверждать, будто социальная политика в то
время была сугубо декларативной. Но она была устроена так,
что грань между реальностью и пропагандой, равенством и
привилегиями, правом и блатом была зыбкой, а иногда неуло-
вимой [Якобсон, 2006].

8
Предисловие редакторов

То, какими способами государство контролирует и заботится о
человеке, и те ответные реакции, какими человек, сообщество от-
кликаются на эти способы контроля, составляют микроуровень
социальных взаимодействий и создают основной предмет внима-
ния в перспективе феноменологического подхода к истории:
Когда вы сужаете наблюдаемое время до малых промежутков,
то получаете либо какое-то событие, либо какой-то факт. Со-
бытие должно быть уникально и полагать себя единственным;
какой-либо факт повторяется и, повторяясь, обретает всеоб-
щий характер или, еще лучше, становится структурой. Он рас-
пространяется на всех уровнях общества, характеризует его
образ существования и образ действий, бесконечно их увекове-
чивая. Иной раз бывает достаточно нескольких забавных исто-
рий, для того чтобы разом высветить и показать образ жизни
[Бродель, 2006. С. xxxviv].
Исследования социальной политики с позиций феноменоло-
гического подхода ведутся в контексте культуры и в перспективе
изучения повседневности: в фокус анализа попадают локальные
микроистории социальной помощи, идеологии социальной поли-
тики, жизненный опыт людей [Лебина, 2000; Романов, 2002].
Словами П. Томпсона, «история приобретает новое измерение, как
только в качестве "сырья" начинает использоваться жизненный
опыт самых разных людей» [Томпсон, 2003. С. 17]. В результате в
фокусе исторических исследований оказались проблемы молоде-
жи, рабочего класса, семьи, быта, народной культуры и гендерных
отношений. Понимание истории как истории повседневности, вы-
ражаясь в терминах школы «Анналов», требует превращать
monument в document, преодолевать непроницаемость, незыбле-
мость «больших» нарративов при помощи обращения к повсе-
дневным свидетельствам. Анализируя контекст, в котором были
сняты образы, написаны тексты, рассказаны истории, можно при-
обрести более глубокое понимание идеологий и конкретных соци-
альных практик. Идеология, культура и политика – это контексту-
альные факторы понимания социальных проблем идеологий со-
циальной политики и практик социальной заботы. Поэтому ана-
лиз основывается на критическом прочтении архивов, провинци-
альных газет, официальных документов и сценариев постановок
рабочих театров, научных публикаций и плакатов.
Эта книга задумывалась как средоточие нескольких перспек-
тив: история советской социальной политики, социальная исто-
рия, культура советской повседневности. Социальная история как
направление приобретает все более существенные очертания в

9
Предисловие редакторов

отечественном научном сообществе [Социальная история, 1998–
2003], открываются неожиданные страницы истории советской
повседневности [Журавлев, 2000; Журавлев, Мухин, 2004; Козло-
ва, 1996; 1999; 2005; Лебина, 1997; 1999; 2006; Лебина, Чистиков,
2003; Советская повседневность… 2003], поднимаются все новые
пласты социальной памяти [Великий незнакомец, 1992]. Истори-
ков волнуют процессы ломки поведенческих стереотипов, их
трансформации в новые ценности и практики повседневной жиз-
ни [Нормы и ценности… 2000], настроения, мнения и убеждения
людей [Зубкова, 2000], самосознание и ощущения прошлого в на-
стоящем [Кознова, 2000].
Что же касается истории социальной политики, то исследова-
ния советских авторов в основном осуществлялись в русле функ-
циональных интерпретаций тех или иных институтов и мер, спо-
собствующих повышению благосостояния советского народа [см.
например: Попков, 1979]. Для современных отечественных исто-
риков область социальной политики и ее воплощений в культуре
повседневности пока остается terra incognita. Следует сказать о
проекте под руководством М.В. Фирсова [Антология… 1994–1995],
в результате которого в нескольких томах переизданы собрания
ряда документов и научных публикаций советского времени по
тематике социальной помощи, социальной политики и социально-
го законодательства.
Труды советологов до 1980-х годов направлялись либо симпа-
тией к марксизму, объясняя экономическими условиями любые
политические изменения, либо приоритетами холодной войны,
представляя модель тоталитарного общества [см. об этом: Manning,
Davidova, 2001]. Все эти модели, как и некоторые политологические
теории среднего уровня, не позволяли проанализировать противо-
речия развития советской социальной политики, поскольку прини-
мали по умолчанию существование тех или иных социальных усло-
вий, полагая социальную проблему объективным фактом. После
холодной войны появились публикации, поместившие ранний со-
ветский и сталинский опыт в рамки панъевропейского процесса го-
сударственного интервенционизма, укорененного еще в Просвеще-
нии [Husband, 2007]. Концентрируясь на культуре и комплексном
понимании цивилизации, их авторы представили новые взгляды и
открытия в жизни советских людей разнообразных страт [Kotkin,
1995]. Исследовательница советской истории Ш. Фицпатрик создала
историко-антропологическую картину повседневной жизни homo
sovieticus, для которых СССР был, по ее метафорическому выраже-
нию, чем-то средним между школой, казармой и благотворитель-
ной столовой [Fitzpatrick, 1999; Фицпатрик, 2001].

10