Акмеизм в критике. 1913–1917

543 Pages·2014·2.727 MB·Russian

by  О.А. Лекманов, А.А. Чабан (сост.)

АКМЕИЗМ
в к р и т и к е
1913 –1917
Издательство Тимофея Маркова
Санкт-Петербург
2014
УДК 8.0
ББК 83.0
А401
Акмеизм в критике. 1913–1917 / сост. О. А. Лекманова и
А401 А. А. Чабана ; вступ. ст., примеч. О. А. Лекманова. — СПб. :
Изд-во Тимофея Маркова, 2014. — 544 с.
ISBN 978-5-906281-02-9
В сборнике впервые под одной обложкой собраны статьи и
фрагменты статей критиков-современников о таком явлении рус-
ской поэзии Серебряного века, как акмеизм.
Среди «главных героев» сборника — Николай Гумилев, Анна
Ахматова, Осип Мандельштам. Сборник сопровождается науч-
ным аппаратом: вступительной статьей, краткими примечаниями
и указателем имен.
УДК 8.0
ББК 83.0
ISBN 978-5-906281-02-9
© О. А. Лекманов, составление, статья, примечания, 2014
© А. А. Чабан, составление, 2014
© Л. Е. Миллер, художественное оформление, 2014
© Издательство Тимофея Маркова, 2014
АКМЕИЗМ
В ЗЕРКАЛЕ КРИТИКИ
Вспомним банальную, почти стертую метафору: всем известно,
что Колумб вовсе не собирался открывать Америку, он искал
наиболее удобный и короткий путь по морю в Индию.1 Эта
первоначальная цель задала направление его пути, который,
в конечном счете, привел Колумба к берегам неизвестного
материка.
Сходным образом, как правило, обстоит дело с принадлеж-
ностью того или иного автора к тому или иному литературному
направлению. Задумывая свой текст, автор стремится в «Индию»,
путь в которую, как вектором, указывается ему лите ратурным на-
правлением. А в итоге он прибывает в никем еще не виданную
«Америку», подталкиваемый собственной творческой индивиду-
альностью, собственной творческой интуицией. Но тот факт, что
стремился он все-таки в «Индию», определенным образом скор-
ректировал авторский маршрут.
Это, в первую очередь, и побуждает филологов под-
робно изучать историю литературных направлений. Зная об
изначальном авторском импульсе, легче исследовать конечный
результат.
4
1 В частности, «колумбова» метафора используется в статьях, составив-
ших этот сборник. 5
При этом расстояние от искомой «Индии» до достигнутой
«Америки» у представителей разных школ и у разных авторов,
принадлежащих к одной школе — может быть различным. От
почти неразличения «Индии» и «Америки», как в первой книге
стихов символиста-Блока, до весьма и весьма значительного
зазора, как у футуриста Пастернака и у большинства акмеистов.
1
История акмеизма началась с «Цеха поэтов» — содруже-
ства стихотворцев, сплотившегося по инициативе Сергея Горо-
децкого и Николая Гумилева осенью 1911 года (его дебютное
заседание состоялось 20 октября). «Собирались весь первый год
очень часто — три раза в месяц, — свидетельствовал постоянный
участник заседаний «Цеха» Василий Гиппиус. — Гумилев и Горо-
децкий были “синдиками” и по очереди председательствовали.
Новых членов цеха выбирали тайной баллотировкой, после того,
как читались вслух их стихи <...> Весь круг читал каждый раз, чи-
тали по очереди, после каждого чтения — стихи обсуждались, как
по существу, так и в частностях. Эту способность экспромтной
критики цеховики развили в себе в высшей степени — особен-
но Гумилев»1. А Михаил Зенкевич, тоже бывший усердным по-
сетителем заседаний «Цеха», в 1969 году рассказывал Л. А. Шило-
ву: «...собирались <у тех>, у кого квартиры были. Квартира была
у Городецкого, квартира была у Лозинского <...> Потом, иногда
в Царское Село, но это сложнее было — ездить к Гумилеву... Там
у него такой деревянный флигелечек был, надо было на поезде
тащиться ночью <...> Ну, там очень товарищеские были отно-
шения. Было заведено только, что если кто говорит, не говорил
только “нравится, не нравится” — чтобы обязательно было при-
даточное предложение и, так сказать, говорили дело. Но там были
иногда и гости, которые вообще никакого отношения <к акмеиз-
му> не имели. Клюев был... Хлебников»2.
1 Гиппиус Вас. Цех поэтов // Ахматова А. Десятые годы. М., 1989. С. 82–83.
2 Собрание ГЛМ.
Об установке объединения на многообразие голосов и со-
знательном отсутствии в содружестве общей для всех и обяза-
тельной к исполнению теоретической программы, вспоминали
и другие участники «Цеха»: «Вначале многочисленный и пест-
рый по составу, Цех ставил своей задачей лишь совместную
работу поэтов разных направлений над усовершенствованием
стиха»1. Недаром одному из членов корпорации, кубофутуристу
Николаю Бурлюку, «Цех» рисовался «неким парламентом, где
представлены все литературные партии»2.
Кроме будущих акмеистов «Цех» посещали также Нико-
лай Бруни, Николай Бурлюк, Борис Верхоустинский, Сергей
Гедройц (псевдоним Веры Гедройц), Василий Гиппиус, Влади-
мир Гиппиус, Грааль-Арельский (псевдоним Стефана Петрова),
Георгий Иванов, Николай Клюев, Михаил Кузмин, Дмитрий
Кузьмин-Караваев (третий «синдик» «Цеха», сам стихов не писав-
ший), его тогдашняя жена Елизавета Кузьмина-Караваева, Всево-
лод Курдюмов, Михаил Лозинский, Николай Макридин, Мария
Моравская, Валентин Парнах, Павел Радимов, Дмитрий Цензор,
Владимир Чернявский, Владимир Юнгер и некоторые другие
стихотворцы3.
Здесь многие молодые поэты поставили себе голос.
В «Цехе» они обрели возможность регулярно выслушивать
квалифицированное мнение о своих стихах и научились фило-
логически грамотно судить о чужих стихах, словом, то, в чем
так остро нуждаются начинающие литераторы и что далеко
не всем из них предоставляется — круг сочувственников-про-
фессионалов. «В общем был “Цех” благодарной для работы
средой, — итожил в своих мемуарах недолгий участник объ-
единения, символист Владимир Пяст, — именно той “рабочей
комнатой”, которую провозгласил в конце своей статьи “Они”
1 Редакционная коллегия [Адамович Г., Иванов Г. и др.] // Цех поэтов. Берлин,
1922. С. 7.
2 Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. Стихотворения. Переводы. Воспо-
минания. Л., 1989. С. 365.
6
3 Ср. в первопроходческой работе: Тименчик Р. Д. Заметки об акмеизме //
Russian Literature. 1974. № 7/8. С. 35, 37. 7
покойный И. Ф. Анненский»1. «В комнату приходит всякий, кто
хочет, — писал Иннокентий Анненский, — и все поэты, кажет-
ся, перебывали в ней хоть на день. Хозяев здесь нет, все только
гости»2.
2
Ситуация началá стремительно меняться осенью 1912 года, когда
Гумилев и Городецкий предприняли форсированную попытку
оформить рождение новой поэтической школы, не стремившей-
ся выйти из рамок модернистской парадигмы, но опиравшейся
в своей работе на иные идеологические и по этологические осно-
вания, чем символизм. В первом (январском) номере петербург-
ского «Аполлона» за 1913 год появились установочные статьи
двух синдиков «Цеха», призванные наметить пути в ту самую
«Индию», достичь которой отныне должны были стремиться
акме исты-адамисты — сами Гумилев с Городецким, а также Анна
Ахматова, Михаил Зенкевич, Осип Мандельштам и Владимир
Нарбут. Эти статьи, как легко убедится читатель предлежащего
сборника, очень быстро попали под перекрестный огонь модер-
нистской и реалистической критики, причем едва ли не самый
чувствительный залп Гумилев и его товарищи получили со сто-
роны былого поэтического наставника многих участников «Цеха»,
Валерия Яковлевича Брюсова.
Кое-что из сказанного Брюсовым в его статье-отповеди
акмеистам не лишено смысла и оснований, особенно по части
критики «манифестов» Гумилева и Городецкого. Тем не менее,
пророчество-вывод, которым завершается брюсовская статья, не
сбылось. «Всего вероятнее, через год или два не останется ника-
кого акмеизма. Исчезнет самое имя его…»3, — уверенно пред-
сказывал мэтр символистской школы.
1 Пяст В. А. Встречи. М., 1997. С. 142.
2 Цит. по: Анненский И. Ф. Книги отражений. М., 1979. С. 377.
3 Цитаты в нашей статье, не сопровождающиеся библиографическими
отсылками, приводятся по настоящему изданию.
Акмеизм остался. Имя его не исчезло. «Мы все прошли че-
рез акмеизм». Эту реплику Анатолия Наймана1 могли бы повто-
рить очень многие и разные русские стихотворцы ХХ столетия.
И дело здесь, по-видимому, не в том, что почти все акме-
исты оказались, каждый на свой лад, значительными поэтами,
а в том, что их (и некоторых других участников «Цеха») стихи,
в совокупности, действительно, радикально отличались от поэ-
тической продукции символистов, с одной стороны, футури-
стов — с другой и реалистов — с третьей. Напомним, что самые
проницательные исследователи предлагали говорить о «тайне»,
лежавшей в основе символистских стихотворений и «загадке»
стихотворений акмеистических.
Однако Гумилев и Городецкий, не дав плодам дозреть как
следует, поспешили со своими скороспелыми, недодуманными
и недоформулироваными обобщениями. Поэтому исследовате-
лям часто приходится говорить об акмеизме не столько на осно-
вании его принципов, провозглашаемых и «реализуемых явным
образом», сколько на основании «принципов, реализуемых им-
плицитно в процессе построения текста и его семиотического
функционирования»2.
Один из главных таких принципов, которым руководство-
вались Ахматова, Городецкий, Гумилев (в стихах, написанных
до «Огненного столпа»), Зенкевич, Мандельштам (в стихотворе-
ниях 1912–1915 гг.) и Нарбут — это принцип «живого равнове-
сия» (формула Мандельштама) между земным и небесным, между
реальным и запредельным.
Важно также, что о соотношении земного и небесного
акмеисты стремились говорить прозрачным и ясным — фор-
мульным языком.
Чтобы было понятно, о чем идет речь, сверхкратко рас-
смотрим теперь программное стихотворение Гумилева «Фра
Беато Анджелико» (1912):
1 См.: Полухина В. Бродский глазами современников. [Книга интервью].
СПб., 1997. С. 38.
8
2 Сегал Д. М. Поэзия Михаила Лозинского: символизм и акмеизм // Russian
Literature. [Amsterdam]. 1983. № XIII — XIV. P. 340. 9