Кавказская война. истоки и начало. 1770-1820 годы

555 Pages·2002·14.664 MB·Russian

ВоспоминаНия участников
Кавказской войны XIX века
Кавказская
война:
истоки
и начало
1770-1820 годы

щтйщт
фширтм-ркш
Книга выпущена при поддержке Института
«Открытое общество»(Фонд Сороса). Россия
Руководитель проекта Я. А. Гордин
Составление Я. А Гордин и Б. Я Миловидов
Подготовка текстов и комментарии Б. Я. Миловидов
Воспоминания участников
Кавказской войны XIX века
Кавказская
война:
истоки
и начало
1770-1820 годы
Издательство журнала «Звезда»
Санкт-Петербург 2002
ББК 84 P7
К 12
Многотомное издание «Воспоминания участни­
ков Кавказской войны XIX века» осуществляется при
поддержке правительства республики Швейцария,
Института «Открытое общество» (фонд Сороса),
Генерального директора ОАО «Ленэнерго» А. Н. Ли­
хачева.
Издательство и составители приносят благо­
дарность за содействие в подготовке тома дирек­
тору Российского Государственного Военно-истори­
ческого архива И. О. Гаркуше, а также заведующей
читальным залом Т. Ю. Бурмистровой и сотруднику
архива Д. П. Шергину.
Издательство и составители приносят искрен­
нюю благодарность за научную консультацию
Г. Г. Лисицьшой.
ISBN 5-94214-036-7
© ООО «Издательство журнала «Звезда», состав., 2002
© Я. А. Гордин, составление, вступ. статья, 2002
© Б. П. Миловидов, составление, подготовка текстов,
комментарии, указатель, 2002
© В. А. Гусаков, худож. оформление, 2002
КАВКАЗСКАЯ ВОЙНА: ПРОЛОГ ИСТОРИЧЕСКОЙ ДРАМЫ
Процесс присоединения Кавказа и Закавказья к России, включения этих
территорий в состав империи был явлением длительным, многослойным и
противоречивым, поскольку многочисленные его участники преследовали су­
щественно различные цели.
Все началось еще во времена Московского государства чередой перего­
воров некоторых горских владетелей с Москвой о вассалитете и, соответствен­
но, военной помощи. Опасавшиеся могущественных соседей — Ирана, Тур­
ции, Крымского ханства — горские владетели искали поддержки у далекой
Москвы, поскольку ее реальное вмешательство в их дела микшировалось раз­
деляющим Кавказ и Московские земли пространством.
Всплеск дипломатической энергии, направленной на вовлечение Кабар-
ды и Дагестана в сферу российского влияния, произошел в конце Северной
войны, когда победоносный Петр I разрабатывал конкретные планы круп­
ных операций на Каспии, имея в качестве стратегической перспективы про­
рыв к северным границам Индии. Около 1717 года кабардинские князья, в
очередной раз подвергавшиеся давлению Крыма и Турции, нуждавшиеся в
сильном и относительно бескорыстном посреднике для разрешения постоян­
ных междуусобных споров, присягнули на верность России. Вскоре их приме­
ру последовали кумыкские князья — шамхал Тарковский и «андреевские вла­
дельцы» — владетели из большого селения Эндери, которое русские называ­
ли Андреевской деревней.
Но, как пишет компетентный исследователь: «Хотя дипломатическое на­
ступление России на Кабарду идагестанских владельцев привело к известным
успехам, однако о реальной власти русского правительства в этих землях не
могло быть и речи».1 Принятие российского подданства бьшо чисто услов­
ным, а сами отношения между Россией и горскими народами стремительно
менялись в зависимости от конъюнктуры. Весь XVIII век картина этих отно­
шений была чрезвычайно пестрой и запутанной, что создавало своеобразный
психологический климат, воспроизведенный в мемуарах русских офицеров,
попадавших в то время на Кавказ.
Кавказ воспринимался ими — и справедливо! — как периферия русско-
турецких и русско-персидских войн, на фоне которых и происходили бессис­
темные попытки подчинить Кавказ влиянию Петербурга.2 Поэтому в данном
томе содержится немало страниц, посвященных именно турецким и персид­
ским сюжетам. Это необходимый контекст, без которого непонятны сюжеты
собственно кавказские.
Данный том хронологически открывает многотомную серию, которая по
замыслу издателей должна включать в себя максимум мемуарных свидетельств
о различных составляющих процесса присоединения Кавказа и Закавказья,
но в основном будет ограничена активным периодом завоевания с 1802 по
1864 год. К этому периоду относится и подавляющее большинство воспоми­
наний. Один из томов, посвященный событиям 1845 года — Даргинской экс­
педиции графа М. С. Воронцова, — уже выпущен вне хронологических ра­
мок. Дальнейшие тома будут придерживаться хронологической последователь­
ности.
Воспоминания о раннем периоде постоянных боевых контактов России и
Кавказа, что было связано с резким противостоянием России и Турции, co-
ставляющиеданный том, охватывают приблизительно сорокалетний период —
1 В. П. Лысцов. Персидский поход Петра I. 1722-1723. М., 1951, с. 112.
2 Общую картину русско-турецких и русско-персидских отношений чи­
татель найдет в комментариях.
6
с конца 1770-х по вторую половину 1810-х годов — и существенно отличают­
ся от основной массы воспоминаний, посвященных последующему сорокале­
тию. Таким образом, том носит характер пролога к основной части серии.
Этот первый период в свою очередь распадается на эпоху до вхождения
Грузии в состав Российской империи в 1801 году и эпоху после этого вхожде­
ния, эпоху, начавшуюся деятельностью князя Цицианова, и до широкого и
систематического наступления Ермолова на вольные горские общества и хан­
ства, которое началось в 1818 году возведением крепости Грозная в Чечне и
вырубкой лесов, затрудняющих действия русских войск.
За пределы этого доермоловского периода частично выходят только вос­
поминания Славского и полностью воспоминания испанского офицера на рус­
ской службе Хуана Ван-Галена, посвященные боевым действиям 1820 года, по
своей стилистике и восприятию событий являющиеся промежуточным вари­
антом между мемуарным творчеством раннего и «классического» — ермолов-
ского и послеермоловского — периода кавказской эпопеи.
Одной из принципиальных особенностей истории Кавказской войны яв­
ляется неопределенность ее хронологических границ.
Декабрист А. Розен писал в конце 1850-х годов, обращаясь к Кавказу: «С
лишним уже 140 лет гремит оружие русское в твоих ущельях, чтобы завоевать
тебя окончательно, чтобы покорить разноплеменных обитателей твоих, не­
значительных числом, диких, но сильных в бою, неодолимых за твердынями
неприступных гор твоих...».3 Судя по всему, Розен считал исходным момен­
том регулярного завоевания Кавказа Персидский поход Петра I начала
1720-х годов.
Действительно, если не считать таких трагических эпизодов, как походы
в Дагестан воеводы Хворостинина в 1594 году и в 1604 году окольничьих Бу­
турлина и Плещеева, окончившиеся в обоих случаях поражением московских
войск, то разгром горцами драгун бригадира Ветерани, шедших через Дагес­
тан для соединения с основными силами (в частности, они должны были за­
хватить Эндери), и последовавшие вслед за этим свирепые карательные экспе­
диции, осуществляемые как регулярными батальонами генерала Матюшки-
на, так и донскими казаками атамана Краснощекова совместно с калмыками
хана Аюки, были первыми широкомасштабными операциями войск Россий­
ской империи на Кавказе.
Однако действия Петра по наказанию непокорных горцев надолго оста­
лись эпизодом и могут считаться разве что отдаленным прологом Кавказской
войны, в отличие от военных операций русских войск в последней четверти
XVIII века — непосредственного подступа к большой войне.
Наиболее обоснованным представляется точка зрения одного из главных
идеологов, а равно и участников Кавказской войны генерала Ростислава Ан­
дреевича Фадеева, выпустившего в 1860 году книгу под названием «Шестьде­
сят лет Кавказской войны». Фадеев, глубокий знаток предмета, отсчитывал
начало войны от момента вхождения Грузии в состав империи, каковое дела­
ло неизбежным введение на территорию Закавказья крупных воинских кон­
тингентов для защиты новой территории от набегов горцев и вторжений со
стороны Ирана и Турции.
Едва ли не основной задачей становилось обеспечение безопасности ком­
муникаций между новоприсоединенным краем и Россией, а коммуникации
проходили через Кавказский хребет.
Присоединение Грузии стало переломным моментом во взаимоотноше­
ниях России и Кавказа и сделало неизбежной большую войну.
Существует еще одна точка зрения: ряд историков склонны считать под­
3А. Е. Розен. Запискидекабриста. Иркутск, 1984, с. 388.
7
линным началом Кавказской войны 1816 год — год прибьггия на Кавказ гене­
рала Ермолова, однако автору данной статьи представляется более обосно­
ванной позиция Фадеева. Ермолов и сам называл себя продолжателем дела
князя Павла Дмитриевича Цицианова, назначенного в 1802 году командовать
кавказскими войсками и ставшего автором стратегии подавления и устраше­
ния, которую командующие Кавказским корпусом — за редкими исключени­
ями — исповедовали затем до 1840 годов. Именно Цицианов резко активизи­
ровал начатое Петром I и Екатериной II давление на Иран, с тем, чтобы полу­
чить выход в «золотые страны Востока», к северным границам Индии,
одновременно совершая карательные экспедиции против горцев, принуждая
их к подданству, стараясь разрушить систему ханств, ориентированных на
Иран. Ту же политику продолжил и Ермолов.
Воспоминания, включенные в данный том, разномасштабны как по иерар­
хическому положению авторов, так и по способности мемуаристов вникнуть
в суть ситуации — от генерал-фельдмаршала Ивана Васильевича Гудовича,
крупного военачальника и администратора до вполне случайного на Кавказе
персонажа, графа Рошешуара. Однако это разнообразие и разномасштабность
дают возможность воссоздать многоплановую картину происходившего в те
десятилетия на Кавказе и в Закавказье.
Посколькумногие из публикуемых воспоминаний в полном виде охваты­
вают различные периоды жизни мемуаристов, в том числе не имеющие отно­
шения к их пребыванию на Кавказе, то в этих случаях в данный том включены
только кавказские фрагменты.
Воспоминания полковника фон Штрандмана, воевавшего на Кавказе во
главе Томского пехотного по'лка с июня 1779-го по октябрь 1780 года, прихо­
дятся на момент принципиально важный — с 1777-й по 1780 год шло интен­
сивное строительство крепостей и укреплений от Моздока до Азова. Это была
подготовка к массовой раздаче плодородных земель Предкавказья российс­
кому дворянству, преимущественно придворной аристократии. Моздокская
линия должна была обезопасить эти владения от горских набегов.
Горцы реагировали вполне предсказуемым образом: «Возмутившиеся гор­
цы требовали, чтобы мы покинули вновь устроенную линию от Моздока до
Ставрополя и возвратили им занятые нами пункты». Начиналась великая тяж­
ба за плодородные земли, которая проходит через всю Кавказскую войну и
завершается только в 1860-х годах с окончательной военной победой России.
Полк фон Штрандмана был отправлен форсированным маршем из Став­
рополя в Кабарду для подавления вспыхнувшего там восстания.
Невыразительные стилистически, чисто фиксационные воспоминания фон
Штрандмана содержат, тем не менее, достаточно сведений, характеризующих
эпоху подступов к большой Кавказской войне.
В воспоминаниях фон Штрандмана мы встречаем ситуации, с которыми
будем сталкиваться при чтении мемуаров уже следующего века. Это особен­
ности переговоров между горцами и российскими военными, бесперспектив­
ность которых обуславливалась принципиально различными представления­
ми сторон о конечном результате — горцы соглашались на некую форму вас­
салитета при неприкосновенности их территории и невмешательстве во
внутренние дела племен, русские офицеры толковали о «покровительстве», но
явно понимали его как полное подчинение.
Но даже когда горцы, потерпев локальное поражение, соглашались на
предложенные условия, это вовсе не означало разрешения конфликта.
Фон Штрандман рассказывает, как запертые в большом селении кабар­
динские князья вступили в переговоры: «Желая сдаться нашему губернатору,
они послали к нему депутатов... Переговоры окончились заключением мира:
все князья принесли присягу в присутствии войск и подписали, хотя и неохот­
8
но, очень невыгодный для них договор». Речь шла опять-таки об отчуждении
части кабардинских земель. «3 декабря, приведя все в порядок, мы выступили
в обратный путь...»
При этом надо иметь в виду, что еще за пять лет до этого, по Кючук-
Кайнарджийскому миру между Россией и Турцией судьбу Кабарды должны
были решать Россия и Крым, и Россия де-факто объявила кабардинцев рос­
сийскими подданными. Противостоять этому Крым не мог.
«Порядок», которым был так доволен фон Штрандман, продлился недо­
лго. В ноябре князья Большой и Малой Кабарды присягнули на верность Рос­
сии, а уже в феврале следующего года туда пришлось отправить значитель­
ные силы — в том числе роты Томского полка, ибо в Кабарде «разгоралось
восстание». Причем повод для восстания был неожиданен: «Причиной этого
восстания было то, что князья не хотели признать, по статье последнего дого­
вора, свободу народа, но обращались с ними как и раньше, т. е. как с крепос­
тными и рабами».
Это важный момент, так как и в период Кавказской войны значительную
роль играли внутрикавказские отношения — социальные, племенные, эконо­
мические, — в которые решительно вмешивалась Россия.
В данном случае русские войска выступали гарантом прав низших слоев
кабардинского народа в их противостоянии с национальной аристократией.
Неприкосновенность территорий и невмешательство во внутренний жиз­
ненный уклад — вот те условия, на которых горцы готовы были признать
себя подданными Российской империи как в последней трети XVIII века, так
и в середине XIX века, когда война подходила к концу. Однако ни первое, ни
второе не устраивало имперские власти.
Конец 1770-x-1780-e годы — именно тот исторический момент, когда на­
щупывалась система отношений России с горскими народами.
Читая воспоминания фон Штрандмана, мы присутствуем при зарожде­
нии той формации, которую потом будут называть Отдельным Кавказским
корпусом.
Медленно и мучительно вырабатывалась тактика ведения военных дей­
ствий на Кавказе. Еще далеко впереди та гармоничность отношений между
солдатами и командирами разных рангов, которая в XIX веке отличала Кав­
казский корпус. Еще не началось формирование уникального типа военного
русского человека, который вошел в историю под названием «кавказец». Эк­
спедицией против кабардинцев руководит астраханский губернатор генерал
Якоби, презирающий своих подчиненных, которые платят ему тем же.
Офицеры оказываются на Кавказе исключительно по приказу. В XVIII
веке мы не видим тех романтических энтузиастов Кавказской конкисты, для
которых само пребывание на Кавказе было фактом их духовной жизни. Они
появляются уже в начале XIX века, в цициановский период. Едва ли не пер­
вым был молодой гвардеец Михаил Семенович Воронцов, воспитанный в
Англии.
Добросовестно исполнявший свои обязанности фон Штрандман мечтает
о переводе в Россию: «Согласно моему желанию, я был переведен из Томского
полка в Сибирский. Давно мне перемена по службе не доставляла такого удо­
вольствия».
Вместе с тем воспоминания этого раннего периода являют нам все много­
образие офицерских типов, которое в модифицированном, разумеется, виде
сохранялось и в следующем веке.
Если воспоминания полковника фон Штрандмана, удачливого и благо­
получного прибалтийского немца, по дороге с Кавказа купившего в Полоц­
кой губернии имение с тысячью душ без малого, есть деловая хроника собы­
тий, участником коих был полковник, то записки генерал-майора Мосоло­
9
ва — исповедь примерного служаки-неудачника. Выходец из мелкопоместной
семьи, сын артиллерийского капитана, прошедшего Семилетнюю войну, Сер­
гей Иванович Мосолов был из тех недорослей, которых в детстве отдавали в
обучение приходским дьячкам и ставили под ружье пятнадцати лет и кото­
рые, по выражению Ключевского, «вынесли на своих плечах дорогие лавры
Минихов, Румянцевых и Суворовых».
Писанные в 1810-е годы записки Мосолова отличаются искренностью и
чувствительностью, свойственной стилистике второй половины русского XVIII
века, равно как наивностью и фактологической сбивчивостью.
В той части записок Мосолова, которая включена в данный том, кавказ­
ский эпизод занимает весьма незначительное по объему место. Тем не менее,
записки эти имеют принципиальное значение. Во-первых, они дают представ­
ление о человеческом типе, который и в решающие годы войны составил офи­
церский костяк Кавказского корпуса, а во-вторых, небрежная лаконичность
рассказа об одном из ключевых событий российско-кавказских отношений
свидетельствует о характере восприятия русскими офицерами конца XVIII века
этого театра военных действий как глубоко второстепенного и малопонятно­
го по сути там происходящего.
Рассказав о своей помолвке и отъезде на Кавказ, Мосолов, тогда еще ce-
кунд-майор, повествует: «В продолжение сего времени 785-го июня 8-го, пере-
правясь через реку Терек на Сунже, прогнали толпы бунтовщиков чеченцев;
уже после того как бригадир Пиерии разбит от Шикаили-имама в дефиле,
называемой Ханкале, где и сам убит был, а подполковник егерский пропал
Каморский, а батальон егерей и две гранодерские роты совсем разбиты были
от его зависти, что Пиерии не хотел разделить с ним над неприятелем победу
и оттого сам пропал; велено всем собираться к Сунже-реке 7 числа; а Пиерии
пришел 6-го, а, переправившись, начал действие один со своим отрядом».
Можно подумать, что речь идет о некоем рядовом эпизоде, сюжет кото­
рого —конфликт офицерских честолюбий. Между тем, Мосолов говорит здесь
о восстании шейха Мансура — это его он называет Шикаили-имамом, — са­
мом крупном в XVIII веке религиозно оформленном движении, предварив­
шем многими своими чертами движение Шамиля. Недаром Мосолов называ­
ет Мансура имамом, не придавая, однако, этому термину значения.
Восстание Мансура продолжалось много месяцев. Имам выдвинул религи­
озную доктрину, требовавшую неукоснительного соблюдения шариата. Но цен­
тральной идеей Мансура было объединение для борьбы с неверными, что для
горцев, уже ощущавших неуклонное давление российского командования, в
частности, пытавшегося подчинить независимых чеченцев власти кумыкских
князей, лояльных России, было чрезвычайно актуально.
Мансура поддержали Чечня и часть кумыков. Он успешно провел первое
сражение с русскими войсками, уничтожив отряд полковника Пиери. Причем
тактика горцев была такой же, как и много лет спустя — внезапная атака на
возвращающиеся с задания войска в узком лесистом ущелье. Сначала были
перебиты офицеры, а затем разгромлены деморализованные батальоны. Рус­
ские потеряли более четырехсот человек убитыми, 162 человека пленными и
отдали горцам оба имеющихся орудия.
Такого успеха у горцев не было с разгрома корпуса Ветерани в1722 году.
К Мансуру примкнули кумыкские владетели, считавшиеся лояльными.
Имам дважды осаждал Кизляр, и хотя штурмы были безрезультатны,
положение становилось угрожающим — с имамом вели переговоры дагестан­
ские ханы. Их объединение с Мансуром грозило катастрофой. Но в ноябре
сильному русскому отряду удалось нанести Мансуру решающее поражение...
Движение Мансура было первой крупной попыткой объединить горские
народы под знаменем «истинного ислама», под водительством духовного ли­