Описание зимнего похода в Хиву 1839—1840 г.

199 Pages·2013·1.475 MB·Russian

by  Иванин М.И.

ИВАНИН, Михаил Игнатьевич
ОПИСАНИЕ ЗИМНЕГО ПОХОДА В ХИВУ В 1839–1840 ГОДУ

С О Д Е Р Ж А Н И Е
Глава I. Обзор походов в Хиву, предшествовавших походу 1839–1840 году
Глава II. Исследование путей в Хиву, первоначальная смета на издержки похода;
план похода
Глава III. Приготовления к походу, состав отряда, закупка и заготовка разных
запасов
Глава IV. Выбор передовых укреплений в степи для склада запасов; перевозка в
них запасов, сбор верблюдов и выступление передового отряда
Глава V. Выступление в поход главных сил отряда и движение их до Эмбенского
укрепления. Походной порядок, движение и расположение колонн.
Глава VI. Занятие отряда при Эмбенском укреплении; нападение хивинцев на
Акбулакское укрепл. и на отряд поручика Ерофеева, возмущение киргизских
верблюдовожатых, состояние отряда и выступление из Эмбенского укр. к
Акбулакскому укр.
Глава VII. Возвращение отряда от Акбулака к Эмбенскому укреп.; причины
возвращения; расположение его при р. Сага Темире; возвращение отряда на
Оренбургскую линию; мирные условия с Хивой, возвращение из Хивы наших
пленных; последствия похода.
Глава VIII. Разбор причин, имевших влияние на неуспех похода, и соображения о
возможности продолжать поход в Хиву
Приложения
Примечания

Les grandes entreprises lointaines périssent par la grandeur même des préparatifs,
qu'on fait pour en assurer la réussite.
Мontesquies.
ГЛАВА I.
ОБЗОР ПОХОДОВ В ХИВУ, ПРЕДШЕДСТВОВАВШИХ ПОХОДУ
1839–1840 Г.
Успех или неуспех каждого похода или войны, обусловливаются множеством
причин, содействующих или препятствующих успеху. Причины содействующие
успеху, или препятствующие ему, зависят, кроме сопротивления неприятеля,
деятельности его, храбрости и искусства — и от свойства местности, расстояния
которое надо пройти, чтоб достигнуть неприятеля; обширности театра войны, от
климата, от политического состояния и администрация воюющих сторон, от
свойств народа и от других более или менее важных причин, уловить или
постигнуть которые, могут только люди, изучившие театр войны, свойства
населяющегося его народа, войска из этого народа составленных и проч. Для
изучения войн Европейских содействует, богатая военная литература, обширные
военные библиотеки, гласное обсуждение военных вопросов и проч.; к
умножению сведений о военном деле содействуют даже такие великие писатели-
полководцы, как Юлий Цезарь, Фридрих Великий, Наполеон I и проч. Но для
изучения войн в Азии военная литература наша очень бедна, мы не имеем даже
азиатского журнала, который знакомил бы нас с современным состоянием
азиатских государств, и только с недавнего времени начали появляться в
Военном Сборнике и Русском Инвалиде [2]некоторые сведения, и то в сжатом
виде, об Азии, но далеко недостаточные для разъяснения вопросов, необходимых
при обсуждении какого либо предприятия в Азии, в дела которой, мы каким то
неодолимым роком вовлекаемся более и более; весь север которой мы занимаем
уже около двух сот лет и, при большем внимании на дела Азии, можем
рассчитывать на извлечение из нее громадных способов к развитию нашей
промышленности и торговли{1}, если сумеем не столько оружием, сколько
политикой поставить себя в дружеские отношения с азиатскими народами, и
приобретем их доверие справедливостью и умеренностью наших требований, а
для ограждения наших выгод употребим настойчивость, и только в крайних
случаях силу. Для почина исследований и описания походов в Азии, я решился
описать поход в Хиву ген. ад. Перовского 1839–1840 г. с указанием причин его
неудачи, в которых строго осуждать ген. ад. Перовского нельзя; мы тогда еще
плохо знали Среднюю Азию и те условия, которые могли бы способствовать или
помешать успеху этого похода, на котором оправдалась известная русская
пословица: «первый блин комом; — но если на ген. ад. Перовском легла тяжесть
этой неудачи, то мы должны отдать ему и долю заслуги, за предприятие этого
похода, который научил нас многому и заставил нас обратить на дела Азии более
серьезное внимание. Могли ли мы ничтожному, полудикому ханству позволять
грабить наши торговые караваны, препятствовать нашей торговле, не допускать
к себе наших агентов, и побуждать сопредельные и подвластные нам кочевые
племена грабить наши пределы и увозить наших подданных, для продажи в
тяжкую неволю в Хиву? Во время предприятия похода 1839–1840 г., немногие из
государственных наших людей того времени разделяли силу побудительных
причин в предприятию этого похода; но после [3] примера Англии,
пожертвовавшей более 44 мил. метал. рублей на абиссинскую войну 1867–1868
г.{2}, для освобождения нескольких десятков своих подданных, — как бы в
подтверждение слов мудреца Греции: что то государство есть самое счастливое,
где обида, нанесенная одному, оскорбляет все общество; после такого примера,
поход в Хиву не может казаться предприятием вздорным; — по сведениям у нас
увезено было и продано в Хиву до 3,000 человек{3}. Полагаю также, что после
быстрого развития нашей среднеазиатской торговли, последовавшего вследствие
этого похода, взгляд на цель его должен измениться. Но в то время, кроме не
сочувствия к нему многих наших государственных людей, было и тайное
противодействие. В комитете, составленном из графа Нессельроде, графа
Чернышева и ген. ад. Перовского, 11 марта 1839 г., между прочим постановлено
было: 1) содержать истинную цель похода в Хиву в тайне, действуя под предлогом
посылки только одной ученой экспедиции к Аральскому морю. 2) Отложить
самый поход до окончания дел Англии в Афганистане.
Для чего стеснять главного начальника содержанием в тайне такого
предприятия, которое, по сущности своей, не может оставаться тайною? Первая
значительная покупка запасов и отправка их в степь, уже делает очевидным для
всякого, куда направляется удар.
Второе положение, принятое комитетом, отложить самый поход до
окончания дел Англии в Афганистане, еще более должно было стеснять
распоряжения главного начальника. Разве можно предвидеть время окончания
такого дела, какое было у Англичан в Афганистане, при обширности театра войны
и [4]воинственности Авганов? И можно ли было опасаться в то время появления
английских войск в долине р. Аму, оставя в тылу только разбитый, но еще не
покоренный этот народ? Наконец, если нежелание Англии нашему предприятию в
Хиву стесняло нас, то разве не вправе мы были сказать правительству Англии:
«вы владеете в Азии богатейшими землями, вам повинуются 150 мил. народа, у
вас в Индии сто тысячная армия; фабрики ваши обширны и в цветущем
состоянии, вы можете снабжать оружием и средствами для войны наших врагов в
Средней Азии, и потому мы не желаем, чтоб вы распространяли ваше владычество
и влияние далее Индии. Мы считаем всякий шаг ваш за правый берег Инда
враждебным нашим торговым и политическим видам. Как морская держава, вы
распространяете ваши торговые и политические предприятия на все прибрежья
Азии, оставьте для нашей торговли хоть внутренние страны Азии; иначе мы
должны смотреть подозрительно, и считать вмешательством в наши дела, всякий
шаг ваш за Инд и за Гималайский хребет.» И разве мы не могли, в свою очередь,
дать дружеский совет Англии, не снабжать оружием соседние с ее Индией народы
и усиливать их; разве не могли указать ей на опасность для ее собственных
владений, если по соседству с нею оснуется сильное, воинственное государство;
оно естественно будет заботиться о расширении своих владений, и без сомнения,
при первом удобном случае, при первой вашей внутренней неурядице, бросится
на вашу Индию, как на самую богатую и верную добычу.
Но в то время политика наша не задавала себе подобных вопросов; и
главный начальник Оренбургского края не мог не предполагать, что
обусловливать поход в Хиву окончанием дел в Афганистане, при тогдашних
медленных сообщениях значило оттянуть на неопределенное время, или
расстроить исполнение похода. Хотя в этом решении комитета сказано, что бы не
откладывать похода далее весны 1840 года, — но это дипломатический способ
выиграть время. Стоило только получить из Англии ложное сведение, что 8,000
отряд войск [5] Ост-Индской компании готовится к переходу в долину р. Аму, и
наше предприятие в Хиву было бы положено в долгий ящик.
Другой вопрос, стесняющий ген. ад. Перовского, это вопрос финансовый;
чтобы приготовиться как следовало к этому походу, требовалось бы расходу не
менее 5 или 6 мил. рублей; но в то время такую сумму не дали бы на этот поход, и
потому надобно было ограничиться скромной суммой; на все приготовления к
походу исчислено менее 2 мил. рублей; остальные расходы предполагалось
возложить на средства края. Скудость средств была одною из причин неудачи
похода, а к этому присоединились злоупотребления, неизбежные в то время при
всех покупках и заготовках военных запасов. Если бы, после похода в Хиву,
назначено было следствие по этим злоупотреблениям, как после Крымской
войны, то без сомнений нашли бы не одного виновного в злоупотреблениях; но в
настоящее время, после трех десятилетних давностей и по закону, вопрос этот
предается на волю Божию, и потому я считаю бесполезным говорить о них.
Будучи участником похода этого, я заметил много причин способствовавших
к неудаче его, о которых в своем месте будет сказано, но не считая себя столько
компетентным, чтобы считать свои мнения авторитетом в вопросах о
предприятиях в Средней Азии, я предварительно описания похода в Хиву 1839–
1840 г., прочитал описание нескольких степных походов прежнего времени, как
наших, так и других народов в Хиву, и когда получил более уверенности в
правильности моего взгляда на причины неудачи зимнего похода в Хиву,
причины большею частью не те, которые были распространены в общественном
мнении того времени, тогда решился приступить к изданию описания этого
похода.
ПОХОДЫ МОНГОЛОВ ПО СРЕДНЕЙ АЗИИ.
Так как чтение Военной Истории может быть полезно только в том случае,
если при описании хода войны излагаются и причины успеха или неуспеха
военных действий, то чтобы придать моим заключением о неудаче похода 1839–
1840 г. в Хиву, более фактических, нежели теоретических оснований, считаю
необходимым, предварительно описать несколько походов [6] в Средней Азии и
преимущественно в Хиву, предпринятых в разные времена года и с разных
сторон.
Для опровержения распространенного вообще мнения, что зимние походы
по степям Средней Азии невозможны, и что поход в Хиву, предпринятый в 1839
году зимою, будто бы от того и был неудачен, считаю нужным указать, что много
зимних походов, даже с силами гораздо большими, нежели были у нас в 1839 г.,
совершались с большим успехом. Так, в 1218 г. Чингисхан, предприняв поход
против Ховарезмского Султана Мухаммета (владевшего тогда странами от
Багдада до Инда и от Персидского залива до Кавказских гор и Сыр-Дарьи) — с
армиею, имевшею около 250,000 воинов, совершил поход зимою от верховьев р.
Иртыша к р. Сыр-Дарье. Поход Батыя, в 1237–1238 г., для завоевания тогдашней
северной части России, был также зимний. В начале зимы Батый двинулся с
нижних частей Дона и Волги к Рязани, Москве Владимиру, Суздалю, Угличу,
оттуда на Торжок, потом Селигерским путем, т. е. берегом Верхней Волги к озеру
Ильменю, не дойдя которого, уже весною, Батый вернулся в степи между Доном и
Волгою.
В 1391 г. Тамерлан, для войны против Тохтамыша, с армиею, превышавшею
200,000 человек, с средних частей Сыр — Дарьи направился к вершине р. Тобола
тоже зимою; отсюда, уже весною, он повернул к средней части р. Урала и потом к
Волге (в нынешнюю Самарскую губернию), где при р. Кондурче разбил на голову
Тохтамыша. Несколько лет спустя Тамерлан, для совершенного ослабления
Золотой Орды, предпринял против нее поход с Кавказа в Придонские и
Прикаспийские степи тоже зимою. Так как в это время года здесь кочевала
большая часть Золотой Орды, то он успел захватить здесь на месте значительную
часть народа и скота, принадлежащего этой Орде, и так разорил ее, что свержение
монгольского ига московскими князьями не представляло уже большой
трудности{4}. [7]
ЗИМНИЙ ПОХОД ПРИ ИОАННЕ III В СЕВЕРО-ЗАПАДНУЮ СИБИРЬ.
И мы делали зимние походы тоже успешно. Поход в 1499 году при Иоанне III,
из нынешней Вологодской губернии, для завоевания Северо-западной Сибири,
был зимний. Наши войска в числе около 5,000 человек, под начальством Симеона
Курбского и Петра Ушатого, на лыжах и нартах, прошли тогда до р. Оби и Иртыша
и, оконча успешно поход, возвратились благополучно.
Преследование Наполеона I в 1812 году от Москвы до Вислы по разоренной,
следовательно почти пустынной, местности, было также зимою.
ПОХОД В ХИВУ УРАЛЬСКИХ КАЗАКОВ, КНЯЗЯ БЕКОВИЧА И ШАХ-НАДИРА.
И так успех или неуспех похода в степях зависит не столько от того, что он
производится зимою, сколько от уменья приготовить войска для похода в зимнее
время. Для лучшего ознакомления с свойствами степных походов, считаю нужным
описать несколько степных походов, предпринятых летом в Хиву. Два из них были
предприняты ими от Уральской линии, а третий из Герата, Шах Надиром. Первый
из них предпринят был Уральскими казаками в 1605 году, и описан Абулгази-
Баядур-Ханом, при отце которого Арап-Магомет-Хане и был этот поход. У казаков
об этом походе осталось одно только предание, но Абулгази рассказывает его так:
«когда десять хивинских купцов пришли к Уралу с товарами, то Уральские казаки
узнали от них, что Хивинский Хан летом кочует с ордой своею на берегах р. Аму;
тогда они, убив восемь из этих купцов, остальных двух взяв вместо провожатых,
пошли, в числе 1000 человек, в Хивинское Ханство и подойдя к городу Ургенчу
(вероятно нынешний Куня-Ургенч т. е. древний Ургенч), ворвались в город,
изрубили его жителей, забрали в нем лучшие товары, нагрузили ими тысячу арб,
взяли с собою тысячу женщин и пошли назад. Но вероятно замешкались своим
возвращением; Арап-Магомет-Хан, узнав о набеге казаков, немедленно погнался
за ними, настиг их в каком то ущелье, пересек им дорогу и заставил пробиваться
силою. Хивинки не захотели последовать примеру Сабинянок, и казаки, после
двух дневного кровопролитного боя, хотя успели пробиться, но должны были
оставить всю свою добычу вместе с взятыми [8] красавицами. При дальнейшем их
движении, Арап-Магомет-Хан обходом настиг их в другом тесном месте, где
Уральцы не могли уже пробиться; и как воды здесь было мало то они, для
утоления жажды, принуждены были пить кровь убитых своих товарищей, и после
продолжительного боя были истреблены; едва сотня из них успела уйти и
укрыться близь города Тука, на берегу р. Кгессиль, (судя по некоторым местам
истории Абулгази, надо полагать, что это одно из русл р. Аму, а теснины, о
которых говорит Абулгази, были вероятно спуски и всходы Усть-Урта), где они
питались рыбной ловлей, ожидая благоприятного случая возвратиться в
отечество. Здесь они, чрез 15 дней, были открыты и истреблены{5}. Хотя Абулгази
не пишет из какого места уральской линии выступили казаки, каким путем шли, в
каком составе шел их отряд и, не смотря на стереотипное число 1,000 казаков,
1,000 арб и 1,000 захваченных женщин, рассказу этому в общих чертах нельзя не
верить, потому что набег совпадал с временем его (Абулгази) рождения и
напоминал ему данное по случаю этого события, его имя. Не смотря на сжатость
рассказа, можно из него видеть, что бездомные Уральские казаки, желая
обзавестись женами, сделали набег на Хиву, пришли, в Ургенч исправно,
захватили много себе невест, и если б не домогались об увеличении их приданого,
то может быть благополучно возвратились бы домой. Но замешкавшись
грабежом, были застигнуты в теснинах с своим большим обозом, и сделались
жертвою излишней отваги.
Второй поход в Хиву был при Петре Великом в 1717 году, и также был
предпринят летом. Приготовления к этому походу продолжались около трех лет и
начались по следующему поводу. Туркмен Хаджа Нефес, бывший в 1714 году в
Петербурге, уверил Петра Великого, что воды реки Аму-Дарьи, текущие в
Аральское море, можно обратить в Каспийское и открыть чрез Среднюю Азию
торговый путь в Индию. Для [9]достижения этой цели, Петр Великий немедленно
дал в распоряжение князя Бековича-Черкасского несколько судов, с достаточным
числом матросов и войск, и послал его для поверки показаний туркмена Нефеса и
описи берегов Каспийского моря. В следующем году, Бекович представил свои
разыскания относительно старого русла реки Аму-Дарьи, и карту восточного
берега Каспийского моря; оне были рассмотрены Петром Великим, который
потребовал князя Бековича для личных объяснений, и 14 Февраля 1716 года Петр
Великий дал повеление основать при бывшем устье реки Аму-Дарьи, возле
гавани, крепость на 1,000 человек и потом идти с отрядом в Хиву, по направлению
старого русла р. Аму, до плотины, останавливавшей течение вод р. Аму в
Каспийское море и, буде возможно, разорив плотину, обратить течение реки Аму
к старому направлению, а прочие русла запереть; хивинского же хана склонить к
добровольному подданству. Другой отряд состоящий из казаков и сотни драгун,
должен был быть послан провожать караван из Астрахани в Хиву; он должен был,
когда придет к плотине, послать партию к морю по направленно русла р. Аму.
Для выполнения этого предположения в распоряжение Бековича дано было:
4,000 регулярных солдат, в составе 3-х пехотных полков{6}.
Один эскадрон драгун 100 человек.
1,500 Уральских казаков.
500 Гребенских казаков.
24 пушкаря.
2 инженера.
3 лекаря, с годовою пропорциею лекарств.
Всего, с офицерами 6,129 человек. [10]
На эту экспедицию показано расхода более 218,000 рублей тогдашнею
монетою.
Войскам отпущены были: лопаты, кирки, топоры и проч. Продовольствия из
Казани и Астрахани доставлено было на год, да для морского похода из Астрахани
отпущено продовольствия на полгода.
Из показанного числа людей Бекович в 1716 году отправил морем три
пехотных полка для занятия гарнизонами крепостей, основанных на восточном
берегу Каспийского моря, а именно: на Тюп-Карагане, при заливе Александр-Бай и
на Красноводской косе.
В Тюп-Карагане 9 Октября высажен был Казанский полк под начальством
полковника Хрущева в составе 240 чел. с несколькими орудиями; из этого
гарнизона к 9 мая 1717 г. было умерших до 500 человек.
В Александр-Бае оставлено гарнизоном три роты Астраханского полка.
В Красноводске высажены часть Астраханского полка и часть Крутоярского
(или Азовский полк) в составе 1,100 чел., в этом гарнизоне смертность была еще
большая.
Об участи Александр-Байского гарнизона неизвестно. Цель основания этих
трех укреплений трудно объяснить. Если полагали иметь в них склады запасов и
продовольствия на случай отступления отряда из Хивы, то достаточно было
одной ближайшей к Хиве крепости. Если же имели целью из этих укреплений,
посредством торговли, завести связи с туземцами, чтобы потом, на случай похода
в Хиву, получить от них наймом или покупкою необходимое для отряда число
верблюдов и лошадей, а также иметь возможность покупать у них потребное для
войска мясное продовольствие, то для этого нужно бы было более
продолжительное время; притом же, в то время торговля наша с туземцами не
могла производиться с выгодою для нас, так как главный товар их, которым они
могли платить за наш хлеб, выделанные кожи и другие наши изделия, были овцы,
лошади, верблюды, а в то время этих животных нельзя было возить морем, не
запасаясь на [11] весь путь сеном и пресной водой, что сопряжено было бы с
неодолимыми трудностями, а следовательно и торговля ими была невозможна.
В 1717 году Бекович, оконча в Астрахани все приготовления к походу, на
святой неделе (первый день пасхи был в том году 21-го Апреля) выступил из
Астрахани в Гурьев, в числе около 4,000 человек; пехота плыла морем, а конница
шла вдоль берега сухим путем.
На 7-й неделе после пасхи, следовательно около половины Июня, отряд
Бековича двинулся далее к Усть-Урту, взяв с собою продовольствия на три месяца.
Отряд состоял: из полка драгун, около 600 челов. двух рот пехоты, посаженных на
лошадей, 6 или 7 орудий с артиллерийской прислугой, астраханских дворян, мурз,
ногайских татар около 500 чел; 500 человек Гребенских казаков, около 1,500
Уральских; кроме того, в отряде было купцов Русских, Татарских, Бухарских, и
проч. до 200 человек, а всего людей до 4,000 человек.
Для перевозки продовольствия, для пехоты, куплено было 297 лошадей,
драгунам дано было по одной вьючной лошади на два человека; казаки имели
своих вьючных лошадей; под разные тяжести велено было купить 200 верблюдов,
полагая платы по 10 рублей за каждого верблюда. Кроме того взято было более
300 арб и телег, сверх провианта велено было выдать рыбы по 1/2 пуда на
человека, вина и уксусу по ведру на человека и по шубе на человека.
От Гурьева до Эмбы (около 250 верст) отряд шел 10 дней; оттуда до Усть-
Урта (около 140 верст) 5 дней, Усть-Уртом около 7 недель, спустясь с него отряд
пришел 15-го Августа к урочищу Карагач, близь коего полагали плотину,
запиравшую воду в старое русло р. Аму. (Вероятно это было русло р. Аму,
называемое Лаудан, от которого во время разливов р. Аму Дарьи отделяется
проток Шаркараук, идущий по старому руслу р. Аму; глубина этого протока
бывает во время большой воды так велика, что караваны переправляют на судах.
Допустив урочище Карагач при русле Лаудана, все [12] пройденное отрядом, от г.
Гурьева расстояние, составит около 1,000 верст, на что употреблено было более
двух месяцев. Эта медленность движения объясняется тем, что отряд, для
сбережения лошадей и для добывания себе воды, принужден был местами по
Усть-Урту делать особые дневки и рыть колодези глубиною от 2-х до 4-х сажень.
Так как сведения об этом походе составлены по расспросам от
освободившихся из хивинской неволи наших пленных, и других не точных
источников, то направление пути, по которому шел наш отряд, трудно угадать по
искаженным названиям урочищ и колодцев, на которые шел отряд, и которые
вероятно переданы были и по-калмыцки, и по-киргизски, и по-туркменски.
Названия эти со слов выбежавших пленных, записаны были по порядку
следования: урочище Богочь, колодцы: Дучкан, Мынсуальмас, Чилдан, Сан,
Косшегозе, Беляулы, Дурали, Ялгизу. При Ялгизу Бекович принужден был
оставить 1,000 казаков для поправления их лошадей. Казаки эти после к нему
присоединились при урочище Карагач. От Ялгизу отряд направился на Шемилдун,
Карагумбет, Аккуль до урочища Карагач, где предполагалось устроить крепость и
где была речка Порсунган, вытекавшая из реки Аму-Дарьи. Несмотря на
искаженные названия урочищ и колодцев, можно полагать, что отряд шел: на
могилу Бекет, где перешел чрез реку Эмбу, поднялся на Усть-Урт при урочище
Мынсуальмас, шел на пески Сам колодцы Беляулы, где имеются развалины
старинных зданий, следовательно где была пресная вода, на Карагумбет, где есть
спуск с Усть-Урта, речка же Порсунган, вероятно, или проток Лаудан, выходящий
из р. Аму, или оросительный канал, находящийся близь м. Порсу, где по уверению
выведенных из Хивы наших пленных, Хивинцы и теперь указывают место
последняго боя Бековича с ними. Здесь (то есть, вероятно, близь м. Порсы),
Бекович был окружен 24,000 хивинцев и туркмен; после 3-х-дневного боя,
хивинцы, не имея успеха, вступили в переговоры и так как Бекович требовал,
чтобы для отряда доставлено было продовольствие{7}, то хивинцы
под [13] предлогом, что им невозможно на одном месте собрать достаточного,
количества продовольствия для всего отряда, коварными обещаниями побудили
Бековича расположить отряд в 5 отдельных местах; ослабив его и разъединив
таким способом его силы, хивинцы изменнически напали неожиданно на наши
войска и истребили их по частям, или забрали в плен.
Оба похода эти в Хиву чрез Усть-Урт произведены были летом. В последнем
для пехоты, конницы и артиллерии было не менее 3,800 лошадей, более 200
верблюдов и до 4,000 людей; но отряд в воде не встретил большого недостатка,
поэтому и в летнее время путь от нижней части Уральской линии к Хиве был не
так непроходим как полагали{8}.
Третий поход в Хиву был предпринят с юга этого ханства знаменитым Шах-
Надиром в 1739 г. Этот даровитый полководец, родившийся среди дикарей, в
глухих степях Средней Азии, около г. Мерва, знакомый с верблюдами и
движениями на них по степям, после обширных завоеваний и разграбления
богатств великого Могола, имел средства скупить или нанять несколько десятков
тысяч верблюдов для похода в Хиву, но он понимал затруднения двигаться по
маловодным степям с большим обозом, особенно против предприимчивого и
деятельного неприятеля и успеть понять, что ему выгоднее будет для
предполагаемого похода воспользоваться водяным путем, представляемым
рекою Аму. Для этого, после похода в Индию [14](1737–1738 г.) и разграбления
города Дели, Шах-Надир на возвратном пути приказал взятых им в Индии
рабочих и мастеровых, направить к городу Балку, откуда они посланы были в
леса, росшие на верхних притоках р. Аму-Дарьи, для постройки там судов,
которые должны были служить для устройства моста чрез р. Аму-Дарью и для
доставки к Хиве запасов вниз по этой реке. Рабочие эти летом 1739 года успели
приготовить 1,100 судов. В тоже время Шах-Надир велел заготовлять в
окрестностях Герата необходимые запасы, для задуманного им похода в Хиву. В
конце Июня 1739 г. Шах Надир выступил из Герата и направился к г. Балку, куда
прибыл в конце Августа. Нагрузив близь него стоявшие на р. Аму суда
артиллериею и продовольствием, он отправил их вниз по течению р. Аму, а сам
пошел сухопутно и чрез две недели прибыл в окрестности укрепления Чарджуй;
здесь в три дня им наведен был мост чрез р. Аму, для прикрытия которого на
обоих берегах устроены были укрепления, в которых оставлен был гарнизон и
сложена часть запасов. В сентябре Шах-Надир заключил союз с бухарским ханом;
обеспечив таким образом, правую сторону своей операционной линии, он с
значительною частью войск пошел степью и чрез 15 дней достиг урочища
Дивеюсси, (не доходя трех фарсангов до Хазараспа), где узнав, что хивинский хан
Юлбарс, заперся в укреплении Хазарасп, он, чтобы выманить его оттуда,
направился к городу Хиве. Когда Юлбарс вышел из Хазараспа и потянулся вниз по
р. Аму-Дарье, то Шах-Надир бросился на него, разбил его близь местечка Ханки и
потом, повернув опять к городу Хиве, взял город этот приступом и тем кончил эту
войну. Вместо убитого в сражении хивинского хана Юлбарса, Шах-Надир возвел
нового хана, а также освободил из хивинского плена всех Персиян и Русских,
выступил затем в обратный путь, и чрез 15 дней похода степью, в конце Ноября
прибыл опять в Чарджуй, откуда чрез города Мерв и Мешед возвратился в
Персию. [15]
ДВИЖЕНИЕ К ХИВЕ ГЕОДЕЗИСТОВ МУРАВИНА И ГЛАДЫШЕВА.
Одновременно с походом Шах-Надира в Хиву, и наш отряд из Орска{9} шел
туда же по следующему случаю: киргизский хан Абул-Хаир, изъявивший желание
поступить под наше подданство, просил об основании для него укрепления на р.
Сыр-Дарье; для выбора места такого укрепления, посланы были в 1739 г.
геодезисты: Муравин и Гладышев. Выступив из Орска 5 сентября, и прибыв к р.
Сыр-Дарье в 33 дня, они узнали, что Абул-Хаир избран ханом Хивы и уехал туда.
Муравин и Гладышев последовали за ним и догнали его, не доезжая Хивы. Когда
они, переплыв 4 Ноября на 20 лодках, подымавших каждая по 3 и 4 лошади, р. Аму,
приближались к г. Хиве, то получили известие, что Шах-Надир пришел к ней же с
юга, Абул-Хаир устрашась его, немедленно бежал за р. Сыр-Дарью. Гладышев же и
Муравин представились Шах-Надиру, и в знак его благоволения получили
соизволение забрать из Хивинского ханства, бывших в нем, наших пленных, с
которыми они, выступя 11 Ноября, возвратились 13 Апреля 1740 г. в Орск. С ними,
при движении от Сыр-Дарьи к Хиве, было не менее 3,000 человек, а лошадей и
верблюдов еще более, потому что Киргизы пешком не ходят на дальние
расстояния.
Другим доказательством, что путь от Сыр-Дарьи к Хиве не представляет
неодолимых затруднений, служит то, что в 1219 г. Чингисхан послал этим путем
для завоевания Ховарезма трех своих сыновей, с значительною армиею. По
словам Абулгази, при взятии столичного города Хивы, побито было более 100,000
человек и из оставшихся жителей при дележе досталось каждому воину по 24
человека{10}. Если это и преувеличено или перепутано и надобно понимать, что
это говорится не об одном городе, но о целом ханстве, то нельзя не заключить,
что, посылая для завоевания этого ханства трех своих сыновей, Чингисхан не мог
им дать менее 50,000 воинов. Впрочем в подтверждение возможности проходить с
значительным [16] отрядом показанными путем, мы имеем более новое сведение.
Проходивший от Сыр-Дарьи к Бухаре поручик Виткевич, в Декабре 1836 года с
бухарским караваном из 1,500 верблюдов состоявшим, говорит, что, по переходе
р. Сыр-Дарьи и Куван-Дарьи он шел 6 дней с караваном вниз по течению р. Яны-
Дарьи, делал здесь расспросы о пути, оттуда в Хивинское ханство, и в своей
записке говорит, что дорога по р. Яны-Дарье, до высохшего залива Карашур, или
до урочища Акча-Денгиз, удобна для движения, большого отряда войск, ибо в
подножном корме, воде и топливе недостатка нет; далее от урочища Акча-
Денгиза, до ближайших хивинских жилищ, на верблюдах три дня ходу, а баранов
пригоняют туда в неделю; по этой дороге хивинцы ездят для собрания с Киргиз
подати, отрядами в несколько тысяч человек{11}. Подтверждением этому служит
то, что, когда в начале ноября 1824 года послан был нами в Бухару вооруженный
караван, под прикрытием отряда войск из 625 человек и 2-х орудий, имевший
товаров на значительную сумму, следовательно в этом караване было не менее
тысячи верблюдов; то караван этот по переходе р. Сыр-Дарьи, был хивинцами
частью разграблен и принужден был возвратиться; поэтому число нападавших
хивинцев должно было быть не менее 2 или 3,000 челов.; такое число их
показывает, что и нашему отряду подобной же силы, возможно двигаться по
восточную сторону Аральского моря. Нападения хивинцев происходили во второй
половине Января 1825 г. и продолжались вместе с преследованием 18 дней; отряд
возвратился на линию 18 Апреля. Это показывает возможность движения по этой
степи зимой и нашим отрядам.
ПОХОД К АРАЛЬСКОМУ МОРЮ ПОЛКОВНИКА БЕРГА.
Остается еще сказать о походе из Сарайчика к Аральскому морю, в зиму
1825–1826 года отряда войск под начальством генерального штаба полковника
Берга (ныне генерал-фельдмаршал). Отряд этот состоял из 1,200 Уральских
казаков, 400 Оренбургских казаков, 475 челов. пехоты Оренбургских линейных
батальонов и 6 легких казачьих орудий, [17] всего 2,310 человек. Продовольствия:
фуража, амуниции взято было до 30,000 пуд., размещенных на 872 пароконных
повозках; лошадей для этого обоза дали: — 600 Уральские казаки, 600
Оренбургские и 544 Башкирцы (всего 1,744 лошади). Всех же лошадей при отряде
было 2,695. Отряд имел с собою 200 топоров, 400 мотыг, 100 лопат, 2,000 турсуков
(кожаных мешков для воды); продовольствие состояло из сухарей, крупы, водки,
овса, баранов и рогатого скота. Пехотные и артиллерийские солдаты снабжены
были тулупами, казаки оделись по своему обычаю; большая часть их имела бурки.
Для перевозки запасов следовало бы прикупить 2,000 верблюдов, но это
возвысило бы расходы до 600,000 руб. асс., а на всю экспедицию назначено было
всего 200,000 руб. асс. Впрочем, при устьях р. Эмбы достали до 100 верблюдов.
16 Декабря 1825 года отряд выступил из крепости Сарайчика, шел вдоль
камышей Каспийского моря 250 верст; 27 Декабря направился на Усть-Урт, до
которого дошел только 12 Января (1826 года); пройдя степью 150 верст и встретя
большие затруднения от глубокого снега, полковник Берг принужден был, не
доходя Усть-Урта, возвратить большую часть отряда на линию. С 1,000 Уральских
казаков и двумя легкими орудиями, полковник Берг направился далее к
Аральскому морю, до которого оставалось еще 242 версты; достигнув его
благополучно, он прошел еще 80 верст к югу по западному берегу Аральского
моря и 11 Февраля пошел обратно прямым путем к нижнему Уралу; пройдя 360
верст, отряд спустился с Усть-Урта, а пройдя еще 440 верст, достиг Сарайчика 5
марта 1826 года.
Порядок движения во время этой экспедиции был следующий: впереди шли
три полка Уральского казачьего войска тремя колоннами, с двумя орудиями
уральской казачьей артиллерии; за ними навьюченные верблюды в два ряда,
позади их пехота и казаки Оренбургского корпуса, находившиеся при обозе,
четырьмя или осмью колоннами (вероятно рядами повозок) смотря по местности;
при них артиллерия Оренбургского казачьего войска. Впереди отряда шел
авангард, позади арьергард, а по [18] флангам казачьи команды с офицерами
генерального штаба для съемки местности. Останавливаясь лагерем, обоз строил
каре; кавалерия располагалась вне каре, занимая места удобнейшие для корма
лошадей; становища выбирались по возможности ближе к воде и местам где
можно было иметь топливо.
Больных при отряде было: до 26 Января всего 7 человек, из них умерло 5 (в
это время всего при отряде было людей: 1,000 уральских казаков с двумя
орудиями; но в возвращенной части отряда без сомнения больных и умерших
было более); до 5 Марта больных было 40 человек, умерших 15. В продолжение
похода морозы доходили: с 16 по 19 Декабря от 15 до 16° R., с 19 по 31 Декабря от
8 до 11° R., с 1 по 14 Января от 10 до 20 ° R., с 14 по 18 от 1 до 10° R., с 18 Января по
1 Февраля от 2 до 26° R., с 1 до 24 Февраля от 10 до 31° R., с 24 Февраля по 5 Марта
от 1 до 10° R.
Переходы были от 4 до 10 верст и от 25 до 30 верст, смотря по местности и
глубине снега, но средние переходы были от 18 до 23 верст.
Возвратясь с этой экспедиции, полковник Берг представил план похода в
Хиву, который при надлежащем исполнении его, мог бы иметь успех, но
ошибочное указание складочного пункта и неправильное исполнение этого
плана, имели для похода 1839–1840 г. роковые последствия, как увидим ниже.
Экспедиция полковника Берга, хотя и была предпринята под предлогом
нивелировки уровня морей Каспийского и Аральского, но приготовительные